— Если только… — он осекся.

— Что?

— Если Вегас не переменился ко мне.

После этого они молчали до самой остановки самолета на посадочной полосе.

В здании аэропорта он купил ей новое платье — алый чехол, короткий, очень сексуальный. Туфли в тон и бирюзовое ожерелье очень шли к нему.

— Стоило ли? Нам могут понадобиться эти деньги.

— Я чувствую, что мне везет. — Он бросил пятидолларовую монету в игральный автомат, стоявший у двери магазина. Картинки крутились, крутились, а когда замерли, экран показал три сердечка, после чего машина выплюнула сто долларов.

— Видишь? — Он заметил, что волосы у нее светло-русые.

Она изогнула брови.

— Вижу. Классная система.

Они взяли такси до города, зарегистрировались в «Парамаунте» и получили номер люкс. Это обошлось им недорого. Вещей у них с собой не было, поэтому они просто вошли, оставили свои плащи и тут же покинули номер.

Самой крутой игрой здесь были виртуальные кости. Он тянул время, делая небольшие ставки, в основном на «не пройдет», пока не подошла его очередь кидать. Он кинул.

Проиграть он не мог, и золотое яичко продолжало расти, но выигрыши начали снижаться вдвое.

— Дядя Сэм за работой, — пробормотал он. — Занялся бы лучше чем-нибудь другим.

— Есть еще местные налоги и налоги штата, — напомнила она.

— Сколько они берут — от десяти до двадцати процентов? Гроши.

— Эй, пижон, ты собираешься бросать или как?

Он повернулся и тяжелым взглядом посмотрел на говорившего, поправляя при этом ВР-перчатку.

— Кати его! — выкрикнул еще кто-то.

— Хорошо.

Он сделал бросок, запустив гигантский меховой кубик скакать по долине вплоть до гряды холмов, видневшейся на горизонте. Кубик с громом отскочил от скал и загрохотал обратно, пока не остановился, упав на одну из граней. На дисплее появился результат: ЕСТЕСТВЕННО!

Вспыхнули огни, выстроились нули выигрыша.

Он играл около часа, выигрывая и проигрывая, но первое случалось чаще последнего примерно в два раза.

Было очень трудно остановиться на этой полосе везения, но сделать это было необходимо. Он слишком много уступал федералам. Поэтому он понемногу прекратил «шарканье» и ушел, не дожидаясь, пока стол начнет ставить против него.

— Все? — спросила она, зевая. Ее волосы вновь потемнели.

— Нет. Сейчас пойдем за настоящими деньгами. Хочу сорвать банк.

Она вновь зевнула и осушила стакан.

— Во что будем играть теперь?

— Опять в кости, но нужно найти передвижное казино. Еще немного, и сканеры ИРСа меня засекут.

— А ты знаешь такое заведение?

— Да, парень по имени Капорелл держит передвижное казино в пустыне. То есть иногда оно передвигается. Но большую часть времени стоит на месте.

— Дай мне сходить в комнату для девочек, и я в твоем распоряжении.

Они уехали из «Парамаунта» на лимузине. Со всех сторон их обступали огни Лас-Вегаса. Ночь была сухой и теплой, с ароматом дымящегося пиньона, долетавшим из пустыни.

— Расскажи мне побольше о системе. О «шарканье».

Он смотрел в окно.

— Нечего особенно рассказывать. Игра — это всегда шансы, вероятность. Бывают высокие шансы и низкие шансы. Какие шансы выкинуть в кости семерку семь раз подряд?

— Не знаю. Очень низкие.

— Верно. Поэтому мы все в мире знаем… тызнаешь… что это было бы странно. Хотя такое случается. Ты можешь выкинуть семь семерок. Это возможно. Мало вероятно, но возможно. Поэтому ты делаешь вот что — ты меняешь миры. Делаешь маленький шаг в сторону. Шаркаешь ножкой.

Она улыбнулась, кивая.

— Понятно.

— Конечно. Это просто. Не спрашивай меня как, но я это делаю. Я не могу воздействовать на кости. Не могу видеть, какая карта выпадет следующей. Это совсем иные способности. Все, на что я способен, это сделать шаг в сторону, в мир, который отличается от нашего совсем немного, но отличается. А разница эта заключается лишь в том, что кубики всегда надают семеркой вверх.

— Четко, — сказала она. — А что происходит с миром, который ты оставляешь позади?