— Он — человек одаренный. И говорит не по бумажке.

Лорэн кивнула, положив руку с сигаретой на огромный живот.

— Да, он нравится людям. Они приходят к нему со своими проблемами, понимаете? — Она подняла ладонь. — Не беспокойтесь, я не собираюсь ничего рассказывать.

— Конечно, Лорэн. Вы и не должны, — заверила ее Кэрол.

— Впрочем, можно, я только одну вещь скажу?

— Лорэн, человек, занимающий такое положение, как вы, должен соблюдать осторожность.

— Я только хочу сказать, что корка пирога Берты Бэбкок могла бы раздавить вам пальцы на ногах, если бы на них упала. — Лорэн стряхнула пепел в пепельницу. — И когда вам приходится его есть, вы чувствуете себя так, будто кто-то поступает с вами очень нехорошо. А как случилось, что вы не входите ни в Историческое общество, ни в какую-нибудь другую группу в вашем городе?

— Мне нравится быть вечерами дома, с Дэвисом. А в дневное время машиной пользуется он.

Лорэн потерла свой большой тугой живот.

— Значит, вам повезло. Эти женщины в церкви… О, я не собираюсь сплетничать. Но, Кэрол, — она как-то почти зажмурилась от смущения, — они меня невзлюбили.

— Им просто надо к вам привыкнуть. Вы — модная, красивая…

— Они тоже могли бы стать такими, если бы попытались.

— Это совсем другое, — ответила Кэрол.

Она-то знала, что эти женщины вовсе не считали себя немодными. И она их тоже такими не считала.

— А вы не находите их немного… зловещими?

— Ну, знаете, они просто такие, как есть. Они, на самом-то деле, все очень милые женщины.

— Вы считаете, что эта Джейн Уотсон милая? — Лорэн широко раскрыла глаза. — Кэрол, да она бы с огромным удовольствием продала меня русским!

Кэрол расхохоталась:

— А что, как она полагает, русские стали бы с вами делать?

— Откуда мне знать? Запустили бы меня в космос, как спутник.

— Ох, Лорэн, — ласково сказала Кэрол, — вы просто прелесть какая забавная. Тайлеру очень повезло, что у него есть вы.

— Я рада, что вы так думаете, — сказала Лорэн. — Правда, рада. — Она отодвинула подальше голубую сумочку, опустила глаза и пристально посмотрела на спящего Мэтта. Потом оглядела комнату, взглянула в окно, потом снова на Кэрол. — А можно, я просто что-то у вас спрошу? — серьезно произнесла она. — Что же вы делаете целый день?

Не сознавая этого, Тайлер ожидал рождения сына, и, когда доктор вышел в зал ожидания и объявил, что родилась девочка, в голове у Тайлера на миг все странным образом смешалось. Но когда ему разрешили увидеть новорожденную девочку через стекло, ее совершенное, спокойное, спящее личико наполнило его таким благоговением, что по его щекам покатились слезы.

— Это ты — младенец, — сказала ему Лорэн, увидев его мокрое лицо. — Ради всего святого, еще плакать не хватало! Пожалуйста, никогда больше так не делай. — И она потянулась за водой, стоявшей около ее кровати. — Я никогда еще не видела, чтобы взрослый мужчина плакал, и вовсе не хочу видеть это опять.

На две недели приехала мать Лорэн и убедила ее, что кормить ребенка грудью нет необходимости, — это, слава богу, давно уже вышло из моды, поскольку от этого грудь теряет упругость и становится дряблой. И Тайлера отгоняли в сторонку, когда женщины ходили по дому, грея бутылочки в кастрюле с горячей водой, стоявшей на плите, и включали стиральную машину, которая работала практически целый день, выдавая чистые пеленки.

— Вам действительно приходится преодолевать массу трудностей, живя здесь, в лесу, — как-то сказала Тайлеру миссис Слэтин, улыбнувшись своей улыбкой, которую он с некоторых пор терпеть не мог, видя в глубине карих глаз что-то жесткое и неколебимое; он ушел в церковь, чтобы не болтаться у нее под ногами.

Однажды, приехав домой, он услышал, как Лорэн с ее матерью высмеивают вязаные розовые пинетки, подаренные кем-то из прихожан.

— Разве можно представить себе такую шершавую штуку на нежной младенческой ножке? — спрашивала миссис Слэтин.

А Лорэн отвечала:

— Ой, мамочка, если бы ты только видела, какой ужасный детский душ они мне подарили! С такой мрачной вежливостью — это даже не забавно!

Миссис Слэтин уехала домой, и тут приехала его мать, а через два дня Лорэн с яростью прошептала ему на ухо:

— Я хочу, чтоб и ноги ее тут не было. Она думает, что малышка — ее собственность!

— Да она и так скоро уедет. Не могу же я попросту вышвырнуть ее за дверь.

— Еще как можешь! — заявила Лорэн. — Впрочем, может, и нет. Ты иногда такой зайчишка-трусишка!

На следующее утро за завтраком Тайлер сказал:

— Мама, ты очень нам помогаешь, правда — очень. Но Лорэн стремится все делать теперь сама.

Его мать ни слова ему не ответила. Она поставила на стол свою чашку с кофе и пошла укладывать вещи. Тайлер вышел за ней к машине.

— Мама, в самом деле, пожалуйста, приезжай опять, и поскорее. Но ты ведь знаешь, как это бывает: ей необходимо успевать все вовремя делать самой.

Мать молча тронула с места машину и уехала.

Из церкви он позвонил Белл. Белл напомнила: