На 6-й день встали без будильника. Около 5 часов нас разбудила стая обезьян. Они устроили тусовку на здоровенном баобабе по соседству с нашим бунгало и орали так громко, что хотелось в них чем-нибудь кинуть.

С утра ловили троллингом. В ранние утренние часы хотелось спать, но треск катушки выдергивает из любой глубины сна, и тогда пулей летишь к удилищу. Попадались многие спортивные виды рыб: ваху, дорадо, каранксы. В этот день Андрей поймал своего первого марлина. Вываживание было долгим. Вначале удержать марлина было вообще невозможно. Он сразу ушел на 400 м, размотав всю леску, и до того, как был подведен к борту, успел сделать восемнадцать свечек. Матросы пристегнули Андрея через рыболовный пояс к катеру, а боцман все время напоминал о необходимости не давать слабину леске. Капитан, чтобы легче было мотать, грамотно сдавал яхту назад. Когда марлин пошел на круг, Патрик развернул яхту так, что вываживание стало максимально удобным.

После того как рыба была подведена к борту, помечена, а затем отпущена, спустившийся с капитанского мостика Патрик сел на борт и долго смотрел в морскую даль, не мигая. О чем он думал, можно было только догадываться. Нам он напоминал пожилого рыбака из повести Хемингуэя «Старик и море».

После обеда в ореоле таинственности катер отправился на ловлю чего-то необычного, притом не троллингом, а в отвес. На борту была смонтирована специальная лебедка. Через систему блоков на прочнейшей трехмиллимитровой леске в воду опустили трехкилограммовый груз, за которым к не менее мощному поводку был привязан здоровенный крючок, продетый через целикового трехкилограммового тунца. Приманку опустили на 30 м, а эхолот показывал под нами 500 м (метры лески отсчитывал специальный счетчик).

Тем временем Вениаминыч ради развлечения привязал обычную «дурилку» к леске спиннинга и опустил ее за борт метров на пятнадцать. Наживкой на крючке служил небольшой кусок тунца. Спустя какое-то время раздался треск катушки Вениаминыча. Он воскликнул: «Ой, я поймал!» Но наш товарищ даже за удилище взяться не успел, как случился обрыв снасти. И почти сразу с разницей в 10 секунд произошел обрыв жилки лебедки. Мы стояли раскрыв рты.

— Нет такой лески, которая могла бы выдержать эту рыбу, — сказал капитан.

Как мы у него ни спрашивали, он не мог толком объяснить, кто бы это мог оборвать снасть. Ясно было, что исполин невиданной силы опускался от одной приманки к другой с такой скоростью, что порвал толстенную леску, как нитку.

На этом рыбалка в отвес закончилась. Завершающей рыбой в заключительный день был парусник на 40 кг, пойманный Иваном.

Когда мы шли на место стоянки, на катере были подняты два флажка — красный и зеленый, что говорило о пойманных нами марлине и паруснике. Проходящие мимо яхты, увидев флажки на флагштоке, поздравляли нас гудками.

Итак, неделя, полная впечатлений, закончилась. Последние приключения случились в аэропорту. Когда улетали, Андрей решил сфотографироваться на фоне здания аэровокзала. К нему тут же подошел солдат и сказал, что он арестован, а мы, все остальные, свободны. После долгого выяснения обстоятельств, узнав, что мы российские рыболовы, он спросил:

— А что, у вас в Москве в аэропорту можно фотографироваться?

— Да нет проблем, — ответили мы.

Солдат был очень удивлен, и Андрей был отпущен.

Когда самолет взлетал, под его крылом мы увидели голубой океан и зеленую саванну. Где-то там, на побережье, остался Патрик со своим семейством, посвятившим себя Кении и рыбам ее вод. Впрочем, и нас тронула эта страна. Мы будем скучать по африканской рыбалке…

Когда я решил свои рабочие вопросы в Департаменте по туризму города Лимасол, у меня оставалось еще три дня до вылета в Москву. Не знаю, чем бы вы занялись на острове, расположенном посередине моря, а я, купив в рыболовном магазине несколько пакетиков с прикормкой, сразу отправился на рыбалку.

На чистой лазури неба ослепительно сияло солнце. Дул легкий бриз, блестящий волнами морской простор бороздили яхты и виндсерфинги. Украшенный пальмами белокаменный город еще не проснулся от полуденной жары… Но вся эта средиземноморская красота создавала прекрасное настроение. Я долго шел по набережной, подыскивая подходящее место для рыбалки. Наконец увидел пустынный причал с одиноким рыболовом.

Поинтересовался у загорелого сухощавого киприота об улове.

— Не клюет, — пробурчал тот по-английски и отвернулся от меня.

«Ну что ж, не хочешь общаться — не надо». Я отошел в сторонку и стал готовить свою снасть. У меня было прочное шестиметровое удилище, оснащенное специально для рыбалки на море. На четырехметровой глубине хорошо просматривалось каменистое дно, но рыбы видно не было. Подбрасывая порциями спрессованные зеленоватые гранулы корма, я смог привлечь стайку остроносов — небольшой кефали, но привезенных контрабандой из Москвы навозных червей они полностью игнорировали.

Вскоре на причале появился еще один рыболов. Он разместился рядом со мной, а увидев, что рыба крутится возле прикормленного места, стал забрасывать ближе к моим удочкам. Рыба пугалась неуклюжих взмахов его удилища и отходила. Приходилось тратить прикормку, чтобы привлечь ее снова. А тут вдобавок и неразговорчивый киприот стал теснить меня с другой стороны. Я перешел на противоположный край причала, снова привадил стайку кефали — и тут же по соседству со мной оказались назойливые киприоты.