– Три года, – раздраженно повторил Энтони. – Три года! Да ты с ума сошла. Если мы проиграем дело, мистер Хейт заберет гораздо больше этой суммы. Думаешь, он работает даром, в благотворительных целях?

– Я об этом забыла.

– Сегодня суббота, – продолжал Энтони, – а у меня всего доллар и какая-то мелочь, а надо дожить до понедельника, и тогда я могу сходить к брокеру… А в доме ни капли выпивки, – с опозданием сделал он важный вывод.

– А если позвонить Дику?

– Пробовал. Слуга говорит, он уехал в Принстон выступать в литературном клубе или что-то в этом духе. До понедельника не вернется.

– Давай подумаем. Разве у тебя нет друзей, к которым можно обратиться?

– Пару раз пробовал. Никого не смог застать на месте. Надо было продать письмо Китса, как я и собирался на прошлой неделе.

– А если попросить людей, с которыми ты играешь в карты «У Сэмми»?

– Как ты могла подумать, что я пойду к ним? – В голосе Энтони звенел ужас оскорбленной в лучших чувствах добродетели. От слов мужа Глория только поморщилась. Он предпочитает смотреть на ее страдания, вместо того чтобы пересилить отвращение и попросить о позорном одолжении. – Я вот подумал о Мюриэл, – предложил Энтони.

– Она в Калифорнии.

– А как насчет тех мужчин, которые выказали такую трогательную заботу о твоем приятном времяпровождении, пока я служил в армии? По-моему, они с радостью сделали бы тебе маленькое одолжение!..

Глория бросила на мужа полный презрения взгляд, но тот ничего не заметил.

– Или твои старые приятельницы, Рейчел и Констанс Мерриам?

– Констанс Мерриам умерла год назад, а просить Рейчел я не стану.

– Ну а джентльмен, что в свое время так горел желанием тебе помочь, что просто удержу не было? Как его там, Блокмэн?

– Боже мой!

Наконец Энтони удалось задеть жену, и он был не настолько глуп или ненаблюдателен, чтобы этого не заметить.

– А почему и правда к нему не обратиться? – безжалостно настаивал он.

– Потому что я ему больше не нравлюсь, – с трудом выдавила Глория и, видя, что муж не отвечает, а только смотрит с нескрываемой издевкой, пояснила: – Если хочешь знать причину, я расскажу. Год назад я ходила к Блокмэну – кстати, он сменил имя и теперь называется Блэком – и просила устроить меня в кино.

– Ты ходила к Блокмэну?

– Да.

– А почему мне не сказала? – недоверчиво спросил он уже без улыбки.

– Потому что ты, вероятно, в это время где-нибудь пьянствовал. Он договорился насчет пробы, и там сказали, что я недостаточно молода и в моем возрасте можно играть только характерные роли.

– Характерные роли?

– Тридцатилетних женщин. Но тогда мне не было тридцати, и я уверена, что выглядела не на тридцать, а гораздо моложе.

– Но с какой стати, черт его побери! – возмутился Энтони, яростно бросаясь на защиту жены, движимый необъяснимым чувством. – Почему…

– Именно поэтому я не могу к нему обратиться.

– Это же оскорбление! – явно нервничая, настаивал Энтони. – Какая наглость!

– Энтони, сейчас это не имеет никакого значения. Надо пережить воскресенье, когда в доме только буханка хлеба, полфунта бекона и два яйца на завтрак. Вот это – действительно важно, – Глория отдала ему содержимое своего кошелька. – Здесь семьдесят… восемьдесят… всего доллар пятнадцать центов. Вместе с тем, что осталось у тебя, около двух с половиной долларов, так? Послушай, Энтони, мы продержимся. На эти деньги можно купить уйму еды, больше, чем можно съесть.

Позвякивая мелочью в руке, он покачал головой:

– Нет, мне надо выпить. Так разнервничался, что весь дрожу. – Неожиданно его осенило. – А может, Сэмми заплатит по чеку наличными, а в понедельник я тут же побегу в банк и положу деньги на счет.

– Но твой счет закрыли.

– Да, верно, верно – а я и забыл. Давай поступим так: я пойду к Сэмми и найду, кто даст в долг денег. Правда, мне ненавистна сама мысль, что придется просить у этих людей. – Вдруг он прищелкнул пальцами. – Я знаю, что делать. Заложу свои часы. За них можно получить долларов двадцать, а в понедельник добавлю шестьдесят центов и заберу обратно. Я уже их закладывал, когда был в Кембридже.

Он быстро натянул пальто и, бросив через плечо «Пока!», побежал по коридору к входной двери.

Глория вскочила с места. До нее вдруг дошло, куда первым делом направится муж.

– Энтони! – окликнула она. – Может, оставишь два доллара мне? Тебе надо только на дорогу.

Входная дверь с грохотом захлопнулась – Энтони сделал вид, что не расслышал просьбу жены. Глория некоторое время смотрела ему вслед, а потом пошла в ванную комнату, к своим прискорбным баночкам с мазями и кремами и стала готовить все необходимое для мытья головы.