Мы сделали для них все, что могли, то есть не очень много: сорвали со стоявших в углу столов скатерти и соорудили тампоны на раны. Вторая девушка лежала в проходе, свернувшись калачиком, продолжая истерически всхлипывать. Кроме них, в зале оставалась пожилая женщина, которую сбили с ног в панике; она лежала без сознания, но в общем целая и на вид невредимая. Потом я поднял с пола паренька, выпавшего из своего инвалидного кресла, и усадил поудобнее, на что он благодарно кивнул.

— Посмотрите, что с другой пострадавшей, — бросил Роулинз. Одной рукой он продолжал осторожно прижимать жгут из скатерти в ране на животе у юноши, другой сорвал с пояса рацию и поднес к губам. Когда Роулинз включил ее, рация хрипела и завывала от помех, но все же ему удалось вызвать «скорую».

Я направился к плачущей девушке, маленькой брюнетке, одетой примерно так же, как Молли. Она была в синяках, и судя по тому, как она лежала на полу, любое движение причиняло ей боль. Я подошел к ней и осторожно ощупал плечо.

— Не шевелитесь, — мягко произнес я. — Кажется, у вас сломана ключица. Я знаю, это чертовски больно, но пройдет.

— Больно, больно, больнобольнобольно, — всхлипывала она.

Я осторожно сжал ей руку, и она откликнулась отчаянным пожатием.

— Все будет хорошо, — заверил я ее.

— Только не уходите, — всхлипнула она, продолжая цепляться за мою руку. — Не уходите.

— Все в порядке, — сказал я. — Я здесь.

— Что это, черт подери, было? — спросил Роулинз, задыхаясь. Он лихорадочно оглядывался по сторонам. — Это же был Жнец. Гребаный Жнец из «Пригородной резни». Что за псих нарядился Жнецом и принялся… — Лицо его скривилось, словно его вот-вот стошнит. — Что это было?

— Роулинз, — произнес я резко, чтобы привлечь его внимание.

Его испуганный взгляд метнулся ко мне.

— Вызовите Мёрфи, — сказал я.

Секунду-другую он смотрел сквозь меня, потом очнулся.

— По этому делу я обязан звонить начальству. Ему и решать.

— Как знаете, — сказал я. — Но Мёрфи и ее ребята могут с этим хоть как-то разобраться. А ваше начальство — вряд ли. — Я кивнул в сторону трупа. — И мы ведь здесь не в бирюльки играем.

Роулинз посмотрел на меня. Потом на мертвого юношу. Потом кивнул и снова поднес к губам рацию.

— Больно, — всхлипнула девушка сдавленным от муки голосом. — Больно, больно, больно.

Я осторожно похлопал ее по запястью своей перчаткой. Где-то вдалеке послышалось и начало приближаться завывание полицейских сирен.

— Господи, — повторил Роулинз и тряхнул головой. — Господи, Дрезден, что здесь произошло?

Я посмотрел на зиявшую в экране рваную дырку, на повторявшую очертания Жнеца брешь в деревянной перегородке за ним. На изломе дерева блестела слизь — чистый желатин, физическая составляющая эктоплазмы. Еще несколько минут — и она испарится, не оставив за собой ничего.

— Господи, — в третий раз оглушенно прошептал Роулинз. — Что здесь произошло?

Угу.

Хороший вопрос.

Прибыли представители власти, и кризис сменился последствиями. Медики перенесли ту девушку, что пострадала сильнее, и вспоротого юношу в помещение первой медицинской помощи, а полицейские тем временем делали то, что в их силах, чтобы помочь остальным пострадавшим в ожидании прибытия новых бригад «скорой». Я оставался с раненой девушкой, держа ее за руку. Парень из «скорой» наспех осмотрел ее, убедился, что, несмотря на острую боль, жизни ничего не угрожает, и посоветовал мне оставаться на месте, не подпуская к ней никого до тех пор, пока врачи не смогут заняться ею по-настоящему.

Это меня вполне устраивало. При одной мысли о том, чтобы встать, мне становилось дурно.

Пока я сидел рядом с девушкой, помещение наполнялось полицейскими. Девушка затихла — страх отпустил ее, да и организм выделял эндорфины, притуплявшие боль. Кто-то ахнул, по полу затопали башмаки, Молли проскользнула мимо полицейского и бросилась к девушке.

— Рози! — воскликнула она, побледнев. — О Боже!

— Спокойно, спокойно, — посоветовал я и положил руку ей на плечо, не давая пошевелить раненую девушку. — Не надо ее трогать.

— Но она же ранена! — возмутилась Молли. — Почему ее не забрали в «скорую»?

— Ее жизни ничего не угрожает, — объяснил я. — Двое других пострадали сильнее. «Скорая» забрала их в первую очередь. Следующая заберет ее.

— Что случилось? — спросила Молли.

Я покачал головой.

— Пока не знаю точно. Я почти ничего не видел. На них напали.

Девушка на полу вдруг пошевелилась и открыла глаза.

— Молли? — спросила она.