После получаса усиленных уговоров, сопровождаемых почёсыванием шеи и подкармливанием яблоками, жеребец соизволил-таки сменить гнев на милость, но Лерда к тому времени окончательно уверилась в отсутствии у меня такого важного компонента души, как совесть и скрылась в своей комнате, дабы вдоволь пострадать без свидетелей. Интересно, а она любит, когда ей шейку чешут?

Как оказалось, работающий на лошадях способ вполне применим и к девушкам. Свежие пирожные, искренние извинения, беспокойство в глазах, ласковая укоризна и заботливое поглаживание по кудряшкам… несколько минут спустя она уже рыдала на моей шее, взахлёб прося прощения за все свои ошибки, начиная с первой нашей встречи, и клялась всеми богами и демонами, что такое больше никогда не повторится. Уже ставший традиционным узел волос мялся под её судорожно стиснутыми руками.

Слёзы… Мне они всегда казались очень серьезным, требующим весомого повода явлением. А эта смертная плачет по пустякам. Смешно!

— Ну-ну, хватит. Нам уезжать пора.

— Угу, — девочка шмыгнула носом, поудобнее устраиваясь на моих коленях, — Сейчас. Извини ещё раз.

— Ле-е-ерда!

— Я и не подумала, что ты волноваться будешь! — или это ей льстит, или я ничего в жизни не понимаю, — А получилось, что и тебя напугала, и распоряжение не выполнила и… и…

Лерда попыталась было вновь удариться в плач, но в этот момент моя несчастная причёска, наконец, капитулировала. С таким трудом собранные космы рассыпались по плечам, спине и подопечной. Леренва фыркнула.

— Ничего смешного! И вообще, слезь с меня!

— Хорошо, хорошо, — девушка, не прекращая сдавленно похихикивать сквозь слёзы, пересела на кровать, с безопасного расстояния наблюдая за моими попытками призвать непокорные волосы к порядку.

— Мори, а всё-таки, почему ты не подстрижёшься? — налюбовавшись, спросила она, — Неудобно ведь! Да и смотрится… тебя никогда за девушку не принимали?

— Было пару раз, — ой, малышка, к твоей бы любознательности ещё мозгов хоть немного, — Неприятно конечно, но больше смешно. Приходилось разъяснять… иногда ещё и не сразу верили.

— Так всё же? — судя по глазам, представила она себе что-то на редкость занимательное.

— Не имею права. Это символ, — прикладываю усилия, чтобы не скрежетать зубами. Несносная грива, кажется, решила отыграться за всё. А мне ещё когда-то казалось, что полоса невезения закончилась!

— Символ чего? — о слезах мы уже окончательно забыли. Как же, разве до них, когда тут кто-то стррррашные эльфийские тайны разглашает! Хороший способ её успокоить, надо будет запомнить на будущее.

— Чистокровные эльфы никогда не обрезают волосы, — выпутав из остатков узла последнюю шпильку, решаю попросту заплести косу. И пусть только попробует дёрнуть! — Так поступают только с изгнанниками, либо с преступниками накануне казни. Я ношу длинные волосы в знак того, что меня приняли как одного из подданных Князя.

— А бывает иначе? — светлые глазищи горят, словно два заправленных интересом фонарика. Я знаю самую страшную пытку для этого чуда — запереть в пустой комнате без окон и несколько дней к ряду не рассказывать ничего нового.

— Ну да. — Перевязываю шнурком конец косы, — В подавляющем большинстве случаев иначе и бывает. Зачем Князю неведомо кто, рождённый неведомо от кого?

— Ничего не понимаю! — Где её растили? В оранжерее? — Разве эльфы не стремятся, чтобы их потомки получили равные с ними права?

Смеюсь.

— Лерда, какая же ты… Неужели не знаешь, откуда берутся полуэльфы?

— То есть? — девушка слегка краснеет, — А что, межрасовые браки запрещены?

— Нет. Но за всю историю подобных случаев наберется едва ли десяток. Люди и эльфы (как впрочем, и все прочие расы между собой) слишком разные, чтобы ужиться вместе. Они по-разному мыслят, чувствуют, вкладывают разные значения в само слово «любовь». Подавляющее большинство полукровок — плод случайной связи, юношеской дурости, а то и оплаченного «свидания». С подобной родословной надо очень постараться, чтобы тебя приняли где бы то ни было.

— По-моему это очень несправедливо! — она помолчала, — А что сделал ты?

— С наследником Ллевельдеила подружился. Как-нибудь расскажу.

— Когда?

Явно не в ближайшее время.

— Потом. Сейчас мы уезжать собирались, если ты не забыла. Мрак уже заждался!

Отъезд, однако, пришлось ненадолго отложить — мне совершенно не хотелось, чтобы это неугомонное создание и впредь оставалось без защиты в моё отсутствие. Открываю заветную шкатулку, перебираю содержимое.

— Лерда, а у тебя уши проколоты?

— Нет. А что?

— Ничего. — Это важно. Безумно важно. — И мама твоя тоже серёг не носила?

— Носила какие-то. Маленькие, с рубинами. От бабушки ещё остались. Так себе, мне они никогда не нравились. Я их продала, почти сразу как ушла от мага. Потому и уши прокалывать не стала.

— Ясно. Что ж, надо будет запомнить. А то хотел на тебя серьги нацепить.

Смертные забывают всё. Всё! Ладно, сейчас не до этого. Задумчиво разглядываю отобранные амулеты.