Я так и не получу никаких уточнений относительно этого «заметного жеста», и полувето, наложенное на это дело Анри Мишелем, которое проявилось задним числом в возобновлении контракта с Жилем Рампийоном, номером 10 «Нанта», лишь позволит мне с большей легкостью отклонить предложение, которое исходило главным образом от Жан-Люка Лагердера, президента и генерального директора «Эуроп-1».

Нужно сказать, что «Марсель», следуя традиции, действует несомненно менее скромно, чем «Нант». В этот вечер «Нант», которому я только что отказал, совершает свой визит в Старый порт. [16] Матч на высшем уровне – финал Кубка Франции. Матч повторный, решающий. Либо пан, либо пропал. Либо проигрыш, либо «дубль».

«Олимпик де Марсель» перед этой игрой отправляется в Мулен-де-Варнег, расположенный в сорока километрах от города. Идеальное убежище, чтобы предаться отдыху.

Там во время завтрака с твердой убежденностью, заражающей всех вокруг, Мариус Трезор обращается к окружившим его игрокам с пламенной речью: «Мы должны победить „Нант“. Мы обязательно должны пройти и через это испытание…». И ко всеобщему изумлению, добавляет: «С доходами от сборов, которые нам принесет сегодняшняя победа в Кубке Франции, можно приглашать к себе и Платини…».

Мне об этом рассказал Бернар Женестар, который через несколько недель станет моим поверенным.

Тем самым Мариус доказал, что он человек, который не помнит зла. Само собой разумеется, мы были приятелями. В сборной Франции завязываются тесные, прочные связи… Но за несколько сезонов до этого я его просто замотал в матче в Марселе, который «Нанси» выиграл с крупным счетом 4:1. Я тогда забил великолепный гол. Один из тех, которые можно занести в летопись футбола крупными буквами. Один из самых красивых за всю мою карьеру. Во всяком случае, так считаю я.

Это было в 1976 году. После введения мяча в игру вратарем Жераром Мижоном Жан Фернандес и Жорж Берета затевают в центре поля игру «в поддавки». Я стою в пяти метрах от них. Жду, что будет. Наконец мне это надоедает, я подхватываю мяч и делаю рывок к воротам метров на тридцать, а все марсельские защитники бросаются было за мной вдогонку. Но остаются позади. Впереди меня только Трезор, это последнее и существенное препятствие.

Но я не подаю и виду, что меня это волнует, делаю ложный выпад, и мне удается проделать «маленький мостик», то есть протолкнуть мяч у него между ног. Такой прием всегда считается чем-то унизительным для попавшейся на нем жертвы. Выйдя после этого «дриблинга» на открытое пространство, я тут же наношу удар по мячу. Мяч перелетает через Мижона, который выходит немного из ворот, чтобы прикрыть угол, и точно попадает в девятку марсельских ворот.

Никто не забыл этого прохода, достойного великих футбольных спектаклей.

И вот сегодня, когда сбылось пожелание Мариуса, охваченный эйфорией успеха после победы «Марселя» над «Нантом», передо мной появляется Бернар Женестар, чтобы провести со мной переговоры от имени «Олимпик де Марсель». Он даже заставил меня прослезиться, рассказывая по телефону надрывным голосом, как старые болельщики «Олимпик де Марсель» отправляются в церковь каждый вечер и ставят свечи у подножия Богородицы Всехранительницы, молясь о том, чтобы я начал играть на стадионе «Велодром».

И вот я снова вижу его улыбку, веселые черные глаза, слышу его певучий голос – сопрано, здесь, в Нанси. Рядом с ним – Мариус Трезор с букетом в руках для Кристель и Жюль Жвунка, тренер и мастер на все руки. Суровый человек с мягким и добрым сердцем. Жюль уже заканчивал свою футбольную карьеру, когда я ее только начинал. Его хорошо знали и любили в Лотарингии, где ему пришлось пролить немало пота, когда он занимался с командой «Мец». Но «Марсель» пообещал ему повышение, этому защитнику старой закалки, этому неуступчивому и опасному стопперу.

Жюль представляется и делает мне заманчивое предложение, стоящее 800 тысяч франков в год, плюс в качестве премии (секретное оружие Женестара) магазин спортивных принадлежностей…

У меня даже не было времени, чтобы обдумать предложение: «Пари-Сен-Жермен», который хочет во что бы то ни стало завоевать свой первый титул и тем самым утвердить себя в футбольном мире, срывает банк – миллион франков!

«И это, – уточняет крайне экспансивный президент Фрэнсис Борелли, который сменил после катастрофического провала команды Даниэля Эхтера, – лишь основа для дальнейших переговоров. Я могу увеличить сумму».

29 мая Борелли со своей командой приезжают в Страсбург. В тот же день у меня в Волен-Ан-Ай, там, где я собираюсь построить дом, появляется Роше.

Обоих вербовщиков разделяют какие-то сто километров.

Утром, на рассвете, 30 мая звонит телефон.

– Говорит Фрэнсис Борелли. У меня самолет на Париж в 9.20, а до вас на машине час. Что прикажете делать?

– Приезжайте!

Последний тур переговоров за «круглым столом» я проведу с президентом клуба «Пари-Сен-Жермен», президентом нового типа, полным амбиций и самых дерзких планов для своей команды, которую он уже сейчас сравнивает с лондонским «Арсеналом» в годы его расцвета. Борелли входит с небольшим лимонным деревцем в руках. Руководитель «Пари-Сен-Жермен» доверительно сообщает мне о том почтительном уважении, которое ко мне питает популярная футбольная пресса в Англии. «Но, – поясняет он, – никто там всерьез не думает о том, что вы можете пересечь в один прекрасный день Ла-Манш. Всевозможные налоги, прямые и косвенные, вас бы просто доконали…».