— А...

— А рассказывать тебе, кто такой Ильич и что есть октябрята, я не буду. Жалко свой язык и твои уши. Скажу только, что по масштабам деяний он вполне сопоставим со знаменитым чертом Илейкой Кудрявым. Чего сидишь-то? Видишь, у оратора в горле пересохло.

Последние слова конечно же относились к солнцевскому коллеге. Илюха, находившийся в весьма благостном состоянии души и тела, беспрекословно налил еще по чуть-чуть.

— За твое красноречие, — поднял тост Илюха.

Изя кивнул в знак согласия и лихо опрокинул предложенную посуду.

— Конечно, эти самые октябрятские звездочки стали в моем мире не такими уж распространенными, но все-таки десятка полтора значков я с собой захватил, когда в первый раз возвращался назад, к вам. Здесь уж я по своим каналам проверил их, и оказалось, что в этом мире самые простые значки приобретают магическую силу.

— То есть могли возвращать в будущее?

— Именно!

— Слушай, а чего же ты сразу об этом не рассказал? — удивилась Соловейка.

— Зачем? — удивился черт. — Тебе такие подробности совершенно не интересны, а Илюха в тот момент еще сомневался в правильности своего решения, и лишний раз напоминать о покинутом доме было просто негуманно. Одно дело, когда перебрался сюда раз и навсегда, а другое, когда знаешь, что можешь в любой момент вернуться.

— Изя прав, в тот момент это было бы лишним, — заметил старший богатырь. — Это сейчас меня в свой мир калачом не заманишь, а тогда мог бы и не удержаться.

— Вот именно! Ну я существо менее сентиментальное, так что заныкал эти брошки до лучших времен. А пока с помощью специального состава из Испании принялся наращивать свои рога.

Откуда-то сверху заверещал радостный Мотя, и в следующее мгновение трехголовая тушка во всей своей красе хлопнулась буквально в двух шагах от повозки. В последнее время процесс приземления у Гореныша стал получаться лучше, и поэтому никто не пострадал. Лишь лошади недовольно зафырчали в его сторону, выражая свое искреннее возмущение. Мало того, что черт сидит в повозке, так еще и Змеи вокруг шастают.

Мотя быстро оценил ситуацию и делегировал левую голову, чтобы она постаралась выпросить у хозяина что-нибудь вкусное, а остальные принялись ждать своего посланца снаружи. Повозка была маловата, внутри места им просто не хватило.

— Потом заварилась вся эта история с «Иноземной слободой», — продолжил Изя. — Как ты, наверное, помнишь, когда мы вышли из кутузки, нужно было срочно предпринять ответные меры, а в моей голове, из-за любовного дурмана, не появлялась ни одна дельная мысль.

— И тогда ты решил вернуться в свое время?

— Ну да, а что тут такого? И сам развеялся, и к дяде своему заскочил.

— Это случайно не к тому, который адвокатом капусту рубит? — поинтересовался Илюха.

— Именно к нему. Дядя Соломон — председатель гильдии адвокатов в Одессе и по совместительству крупный специалист по провокациям.

— Ага, дядя Соломон, племянничек Изя, а ты не имеешь никакого отношения к евреям, — не удержался Солнцевский.

— Слушай, меня твои антисемитские настроения уже достали! — взвился черт.

— А ты признайся, что ты еврей, и я от тебя отстану.

— Поразительная логика, — развел руками Изя, — нет, не признаюсь!

— Ну тогда терпи.

— А я что делаю?

На национальной теме друзья могли застрять надолго, и Соловейка решительно прекратила их перебранку:

— Так это твой дядя предложил план дискриминации всех подозреваемых? — твердым голосом спросила она Изю. — Ведь в тот момент мы еще не знали, что все послы были заодно.

— Ну да. А чего их сортировать-то? Тем более что мы попали практически в точку.

— Ага, и твоего будущего тестя под шумок умыли, — хмыкнул Солнцевский.

— Во-первых, с него не убудет. Во-вторых, что ни делается, все к лучшему. После того как Соловейка у него порезвилась, он пересмотрел свои планы на меня, и вместо того, чтобы кастрировать, решил отдать за меня свою дочку, — парировал средний богатырь.

— Кстати, вы мне так и не сказали, что значит кастрировать? — влезла непосредственная Соловейка.

— Тебе что, не интересен мой рассказ? — нахмурился Изя, инстинктивно сдвигая ноги.

— Очень интересен.

— Тогда не мешай и не отвлекайся! Так на чем это я остановился?

— Как для блага концессии рог сам себе сломал, — подсказал Солнцевский.

— Именно! — обрадовался черт. — Причем заметьте, только что восстановленный рог!

— Если бы ты не забился в любовном экстазе, то этот план мог бы придумать самостоятельно, — резонно заметил бывший браток.

— Ты помолчишь хоть пять минут?! — взвился Изя.

— Когда я молчал, ты также был недоволен. А если выпить хочешь, так и скажи.

От выпивки черт никогда не отказывался, и его рассказ был временно прерван.