И не только по воскресеньям.

Мика – великий кулинар, не стоит об этом забывать.

– …Почему? – Микин отказ скорее позабавил, чем разозлил его.

Мика пожимает плечами: вразумительного ответа у нее нет. Вернее, он есть, но плавает в тине Микиной души, еще более посиневший и раздувшийся, чем порноутопленники. Такой ответ Мика бы никогда не решилась озвучить.

– Почему? Я тебе не нравлюсь?

– Нравишься.

– Я недостаточно хорош для твоей сестры?

– Слишком. Слишком хорош. – Вот она, правда, которой так опасалась Мика. – Боюсь, это моя сестра… Тебя не стоит. Она вздорная.

– А мне она показалась покладистой.

– Упрямая, как осел. Она истеричка.

– Не замечал.

– Она… Она не в состоянии никого любить, кроме себя.

– Постой… разве мы говорим об одном и том же человеке?

Суженные азиатские глаза мешают этому парню увидеть всю картину целиком. Ящерицы пака-ити и богомолы пака-нуи, вот что замечает в них Мика, не стоит тревожить насекомых и пресмыкающихся без крайней на то необходимости.

– Мы говорим об одном и том же человеке. И это не самый лучший человек на свете, поверь.

– Честно говоря, дорогая, мне на это совершенно наплевать.

Произнесенной фразе лет шестьдесят, не меньше, – по кажется, она родилась только что, так свежо всё выглядит. Положительно, этот парень действует на Мику как морской бриз, как внезапный дождь посредине засушливого лета; ей хочется улыбнуться, и она улыбается, втайне вознеся хвалу небесам за то, что в прошлом месяце не поленилась отреставрировать передний зуб. Маленькое черное пятнышко испортило бы улыбку.

– Я уже слышала эту фразу, – говорит Мика.

– Нуда. Она из сериала «Страстные учителя-чудовища».

– Мультяшное порно? – теперь Мика не просто улыбается, она смеется.

– Точно.

– Название выглядит многообещающе… Ты так ничего и не ответил насчет кофе.

– От бутерброда с тунцом я бы не отказался.

– Можно отправиться на кухню и поискать тунца, – Мика точно знает, что никакого тунца на кухне пет. И в холодильнике, в лучшем случае, сыщутся лишь банка горошка и французская горчица. Совсем недавно там стояли Васькины соки, весь спектр соков – от грейпфрутового до морковного. Но с некоторых пор Васька перестала выходить на кухню по ночам, и соки исчезли.

Теперь Мика в курсе – почему.

…Он устраивается на столе, хотя мог выбрать любой из стульев. Одной ногой он болтает в воздухе, а другую поджал под себя. Пальцы ног этого парня цепкие, длинные, идеальной формы. Ногти аккуратно подстрижены, а может, и вовсе не растут. Он получил их такими, как есть, – так же, как безволосое тело. Так же, как татуировки. Так же, как крепкий скелет. Как мышцы, утопленные в кожу.

– Чем ты занимаешься? – спрашивает Мика.

– Ничем. Или всем понемногу. Какой ответ тебя устроит больше?

– И тот, и другой. Ты свободный художник?

– Свободный, но не художник.

Мика мелет кофейные зерна в ручной кофемолке; хорошо, что она не увезла кофемолку в «Ноль» со всей остальной утварью. Задача Мики – отвлечь парня от мыслей о тунце, и она надеется, что запах свежемолотого кофе этому поспособствует. Попутно Мика думает о том, что до сегодняшнего дня мало заботилась о надлежащем оформлении собственной карьеры. Информационном (кажется, это называется пиаром) и всяком другом. Почему она не принимала участие в кулинарных конкурсах? – титул «Лучший шеф-повар ресторанов России» принадлежал бы ей по праву. Это все немцы – они всегда довольствуются тем, что есть; Мика не проявляет никаких амбиций, сидит на попе ровно и почти не покидает «Ноль» – вот они и рады. Вот они и счастливы безмерно.

Missgestalten!.. [26]

А еще неплохо было бы организовать школу десертов и авангардную студию шоколада, и сайт в Интернете, – и месяца не пройдет, как он станет лучшим гастрономическим сайтом, Мика в этом уверена: пять, а то и десять тысяч посещений в день, форум, гостевая книга, персоналии, пресса о нас, рецепт недели.

Мика никогда не была в Интернете, и у нее даже нет своего почтового ящика.

– …Одно время я работал на скотобойне.

– Чудесно.

– Отлавливал бродячих собак.

– Потрясающе.

– Был санитаром в морге.

– Великолепно.

– Был помощником таксидермиста.

– Таксидермисты – это люди, которые изготовляют чучела?

– Именно.

– Восхитительно.

О чем могла бы рассказать Мика? О городских рынках, за чертой которых она превращается в богиню и толпы людей жаждут одного – прикоснуться к складкам на ее платье? О соусах, которые развязывают языки и заставляют откровенничать об ушедшей любви, о невстреченной любви и о вещах, не имеющих с любовью ничего общего? О мясных блюдах, число ингредиентов в которых никак не меньше тридцати? О салатах, в которые она всегда добавляет листик мяты? Гм-м… Все это блекло, тускло и не идет ни в какое сравнение с феерической работой на скотобойне.