28 – раннее утро 29 ноября 1 года. Джунгли

Насколько реально найти две сотни человек, разбредшихся на многие километры в джунглях? Откровенно говоря, шансы невелики. Но и не так малы, как может показаться. Мы вряд ли сможем обнаружить тех, кто продолжает скитания или специально прячется, разве что случайно встретимся. Но таких — меньшинство. А если человек или пара выбрали место, остановились и обустроили лагерь, вокруг него должны быть следы цивилизации. Главное — не пропустить их. Именно по этой причине мы шли не слишком быстро и не по прямой, а по вытянутой в стороны синусоиде, часто останавливались и кричали в надежде, что кто-то отзовётся. Но всё равно за первый день мы с Вадимом не нашли людей и, когда приблизилась пора новолуния, устроились отдыхать. — Это логично, — успокоила я в первую очередь саму себя. — Если люди уходили подальше от лагеря волгорцев, то их и не должно быть рядом. — Согласен, — кивнул сатанист, связываясь с остальными и узнавая, как у них дела. Как выяснилось, пока удача сопутствовала только одной из волгорских пар. Пожелав успехов в дальнейших поисках, Вадим отключился и перевёл задумчивый взгляд на меня. — Могу подежурить первой, — с готовностью предложила я. Сатанист тут же согласился и, устроившись поудобнее, провалился в сон, то ли сильно устав за время перехода, то ли совершенно не опасаясь нападения с моей стороны, а скорее всего, и то, и другое. Мелочь, но всё равно приятно. — Хочу прояснить ещё один вопрос, — завела я разговор за завтраком. — Вы, там, где нас посеяли, тоже (как и некоторые другие люди) сталкивались с агрессивными представителями моего вида и именно из-за этого решили, что мы враги? — В том числе. А ещё посмотрели на цитадельских, — кивнул Вадим. — Мои сородичи вас ограбили? — Нет, мы не так беззащитны, как может показаться, — сатанист нехорошо усмехнулся, лёгкими движениями пальцев сгоняя насекомых со сладкого плода. — А как они выглядели и как себя вели? Просто до Цитадели я вообще не встречала представителей своего вида... по крайней мере, живых. Поэтому до сих пор интересно, какие мы ещё бываем, — пояснила я. — Я видел только одного. В принципе, он был похож на Марка, но чуть ниже, желтоглазый и с серебристо-серой шерстью. Сначала общение шло вполне мирно, а потом он как взбесился... — мужчина замолчал, погрузившись в воспоминания. — Из-за чего? — подалась вперёд я. — Это не важно, — резко ответил сатанист. — Наоборот, очень важно! — возразила я, но собеседник только скептически хмыкнул в ответ. А что, если не скрывать, а поделиться теми сведениями, который удалось собрать? Может, тогда он согласится сделать ответный ход? — Во время сплава я узнала, что оборотни грабили не всё подряд, а именно технику, а ещё раньше, живя в джунглях, однажды натолкнулась на целое кладбище изуродованных машин и электроники. Надо понять, почему они это делали. Вадим поворошил угли, выкатил ещё пару печёных папортофельных клубней (ближе к восходу папоротник снова начал их образовывать) и вздохнул. — Значит, на кладбище изуродованной техники натолкнулась. Тогда, может, он и не врал, по крайней мере, не во всём... Ладно, если для тебя это принципиально — скажу. Мы познакомились с оборотнем, когда добывали пропитание в лесу, и вместе вернулись к костру. Прожили рядом несколько дней, после чего он захотел поговорить. Оборотень был возбуждён, рассказывал о том, что высокие технологии смертельно опасны, очень вредны, и все, у кого есть хоть что-то такое — враги. Призывал присоединиться к нему в святом деле зачистки леса от таких людей или, по крайней мере, к уничтожению их имущества. Ещё утверждал, что может почувствовать на расстоянии любую электронику, и её от него не спрячешь. Однако на вопрос о том, чует ли он кольца-определители, ответил отрицательно, хотя не думаю, что в них задействована примитивная технология, — мужчина грустно улыбнулся. — Оборотень заявил, что это необходимое зло, в отличие от остального. А взбесился, когда увидел, что у нас тоже есть электроника. Причём он так её и не почувствовал, поэтому мы были уверены, что и в остальном оборотень врал. Увидев телефоны, он тут же потребовал, чтобы мы их отдали или уничтожили, но, естественно, мы были против. В общем, мы отстояли свою точку зрения. — И он так просто ушёл? — не поверила я. — Он напал и был убит, — Вадим явно ожидал моей реакции. — Был убит, — как эхо повторила я, вспоминая страшную находку. Тот, мёртвый сородич был пепельноволосым. Сколько он пролежал, прежде чем я его нашла? Несколько суток. Может, именно его убили сатанисты? Но тогда... — А вы случайно, когда с ним общались, не видели меня? Или, может, он сам что-то об этом говорил? — Нет, не видели. Он говорил, что у него есть два друга-соратника по борьбе с техникой и её владельцами, но оба — мужчины его вида. А должны были видеть? — насторожившись, уточнил Вадим. — Наверное, нет, просто единственный встреченный мной родич оказался полуразложившимся трупом с пепельного цвета шерстью, — сказала и тут же поняла, что это не ответ. Некоторое время пыталась выдумать нормальное объяснение, но быстро бросила бессмысленную затею и решила сказать правду. — За несколько дней до этого я болела, и сутки выпали из памяти. А через положенный срок родилась Рысь. Хотелось бы всё-таки узнать, кто её отец. — Вот даже как, — во взгляде мужчины промелькнуло сочувствие. — Нет, мы тебя не видели, и оборотень говорил, что ещё не разу не встречал таких женщин. Он даже думал, что он — какая-то модификация и ему подходят высокие, перерождающиеся в троллей женщины. Это было... минутку, — сатанист просмотрел что-то на на телефоне. — Мы встретились с ним на шестидесятые сутки после того, как очнулись, а убили — через три дня. Сравнив время отсчёта и убедившись, что мужчина считает с того же момента, как и я, встряхнула головой. Не сходится. Как ни крути, тот оборотень не может быть отцом моей дочери. — Значит, это не он, — поделилась своими выводами с Вадимом. Мы помолчали, каждый задумался о своём. Нет, Рысь однозначно представитель моего вида, иначе бы вряд ли бы включилась заложенная керелями в подсознание программа о том, как должны выглядеть нормальные дети. Но кто может быть её отцом? Один из двух других воинствующих оборотней? Нет никаких доказательств, никаких фактов, сплошные предположения. В конце концов, поняв, что размышлять на эту тему бесполезно, постаралась отвлечься от бессмысленных переживаний и переключиться на что-нибудь более конструктивное. Пепельноволосый утверждал, что может почуять технику, но не нашёл ни телефоны сатанистов, ни кольца-определители. А я не чувствую ни своего компьютера, ни ножа, ни ноутбука Дета, ни телефоны Вадима. Впрочем, последние не ощущал и тот оборотень. Однако кладбище техники в болоте было, и от этого тоже никуда не деться. Если предположить, что пепельноволосый не лгал, то что-то не сходится. Даже если допустить, что женщины и мужчины моего вида по разному воспринимают окружающим мир — всё равно не сходится. Хотя... Когда-то, во тьме и небытии, я-прошлая, Земная, памятуя о своих многочисленных болячках, заказала безопасные, не вызывающие негативных последствий и гипоаллергенные вещи. Может, именно в этом кроется разгадка? Но тогда и сатанисты должны были поступить аналогичным образом. — Вадим, а вы, когда вещи выбирали, случайно не оговаривали их безвредность? — Так получилось, что оговаривали, — ответил мужчина, но тут же вскинул удивлённый взгляд. — Ты хочешь сказать, что и у тебя?.. — Да, я тоже заказывала безопасные, — мы понимающе переглянулись. — Но ведь не логично давать что-то, что может навредить, если только безвредность не оговорена специально! — Только если защита не увеличивает «вес» вещи и не является надстройкой, — возразил сатанист. — Выходит, тот борец за добро и справедливость задал керелям какой-то вопрос и получил на него ответ, из которого и сделал далеко идущие выводы. И получается, что часть техники может быть вредна для твоего вида. — Может, и не только для моего, — поправила я Вадима. — Если для моего — почти точно вредна, то для вашего и троллиного — неизвестно. — Согласен, так точнее, — кивнул мужчина. Хотя разговор затих, но я ещё долго размышляла на эту тему. Что спросил у керелей пепельноволосый оборотень? Какие сведения могли заставить его фактически начать войну? Нет, нельзя исключать вариант, что у него просто оказалось недостаточно ума, чтобы предугадать последствия своих действий, но вряд ли сразу трое могли так сглупить. Вероятнее другое — одному из них действительно удалось узнать у керелей важную и неприятную информацию. Вполне возможно, такую, которая их напугала, и они пытались что-то предотвратить. Но что? Когда-то, задавая вопросы, я узнала, что только один из трёх разумных видов доживёт до конца, два остальных обречены на вымирание. Если честно, то это знание сильно повлияло на моё поведение и восприятие других людей, особенно вначале. Каждый раз, встречая кого-то, я видела в нём врага, настоящего наследника керелей. Если бы не Игорь, потративший своё время на «бесполезные» вопросы, но выяснивший, что вся информация о будущем — лишь вероятность, а не однозначный факт, не знаю, смогла бы я и сейчас отбросить эти мысли. Пусть у какого-то вида шансы больше, но это вовсе не значит, что они стопроцентные. В конце концов, керели возродили все три вида, а не только свой. Вряд ли бы они сделали это просто из развлечения, а значит — причина есть. И причина серьёзная. Теперь о технике. Судя по всему, вначале оборотням сопутствовала удача. Если пепельноволосый не лгал и действительно мог почуять некие приборы (кстати, неизвестно, где пролегает грань между безопасными и опасными технологиями), то есть вероятность, что они уничтожили большую часть или всё из того, что могло навредить. Тогда и компьютер Дета вполне безопасен. Но возможно ли, что к тому времени вред уже был нанесён? Например, не могли ли приборы спровоцировать превращение людей в троллей? Но подумав, я отказалась от этого предположения: в районе Цитадели троллей встречалось не меньше, а высоких технологий им не давали. А вот обратную версию пока отбросить не получается. Есть шанс, что Алла и другие представители лесных людей заболели в том числе и потому, что находились рядом с техникой. По крайней мере, судя по рассказам Игоря, пообщавшегося с несколькими активными знакомыми по интернету, в Поднебесной немало сложных приборов: скафандры, телефоны, компьютеры, солнечные электростанции, очистители воздуха, водонагреватели, электроплиты и даже пара автомобилей. Не факт, что именно они вызвали болезнь, но вполне могли поспособствовать её развитию. По крайней мере, противоречий этой версии не видно. Ненадолго удалившись в кроны, я послала Игорю письмо с полученными сведениями и собственными размышлениями, попросив разузнать у своих знакомых, да и вообще тех, кто выходит в сеть, насчёт используемой ими техники, самочувствия и принадлежности их к тому или иному виду. Потом спустилась вниз, наскоро закончила завтракать и вместе с Вадимом отправилась в дальнейший путь.

29 – 31 ноября 1 года. Джунгли

В этот день мы смогли найти женщину из одиночек: она построила укрытие в отпугивающих насекомых кустах (серебристых леших), похожее одновременно на соломенную хижину и гнездо земных птиц — ткачиков. Себе удунка соорудила накидку из полосок тонкой коры, травы и мха, так что выглядела как плохая пародия на снежного человека. Женщина очень обрадовалась нашему визиту, накормила, расспросила о новостях и искренне поблагодарила за рецепт репеллента. В свою очередь, она тоже поделилась с нами кое-какими небесполезными сведениями, а заодно подсказала, где живут соседи — не слишком близко, в нескольких километрах от её дома. Общаться с ней оказалось приятно и напомнило те славные времена, когда мы сплавлялись по реке и не приходилось заниматься серьёзными проблемами. До её соседей мы добрались ближе к новолунию. Семейная пара возвела себе неплохое жилище в виде закрытого сарайчика с покатой крышей. Хотя по качеству и комфортности оно уступало как сооружениям волгорцев, так и гнезду встреченной днём женщины, но кое-как укрыться от гнуса позволяло. Естественно, имея худшую защиту, эти люди выглядели гораздо более покусанными. Сразу же после приветствия мы с Вадимом сообщили о цели нашего визита. К счастью прусы оказались распространены повсеместно, так что найти их не составляло труда. Усвоив рецептуру, пара сказала «спасибо» и тут же попыталась распрощаться и намекнуть, что незваным гостям пора и честь знать. — Что, прямо так и выгоните на новолуние глядя? — невольно возмутилась я. — А накормить и спать уложить в благодарность? Муж с женой переглянулись, попросили прощения, после чего предоставили нам с Вадимом шикарный ужин и удобные лежанки из перебранного от колючек мягкого мха. После отдыха их начальная неприветливость уже практически забылась, но, когда мы, позавтракав и поблагодарив, собирались уходить, мужчина передал в путь печёную змею, завёрнутую в несколько больших листьев, и сказал: — Если вдруг ещё что полезное откроете — приходите. Снова накормим и переночевать в уюте сможете. Его голос прозвучал самодовольно и снисходительно-пренебрежительно, будто это не мы помогли, а он подал нам милостыню. Я резко остановилась, пальцы сжались в кулаки, и возникло сильное желание обернуться и швырнуть рептилию мужчине в лицо. Но тут же мне на плечо легла твёрдая уверенная рука сатаниста и слегка подтолкнула вперёд. — До следующей встречи, удуны, — тон Вадима, полный достоинства, но даже без намёка на насмешку или гнев, помог преодолеть и, главное, скрыть собственное раздражение. Но только до тех пор, пока мы не отошли на расстояние, достаточное для того, чтобы неблагодарные супруги не услышали разговор. — С какой стати они так себя ведут? — возмутилась я. — Мы для них стараемся, а вместо благодарности — насмешка и презрение! — Тебе так важна именно благодарность? — поправив москитную сетку, поинтересовался сатанист. — Нет, — я на мгновение задумалась. — Хотя да, важна! Когда она есть, легче убедить себя, что усилия не потрачены впустую. — Не стоит ждать благодарности. Если она есть — это действительно приятно, но рассчитывать на неё не следует, — заметил спутник, выглядывая более удобный путь вниз с очередного крутого склона. — Эти двое почувствовали, что за нами есть сила, что у племён есть реальный шанс взять власть в свои руки. А власть держащих мало кто любит. Их могут бояться, могут уважать или ненавидеть, могут лебезить, чтобы получить какие-то дополнительные блага... Любое племя или группа людей, пытающаяся обрести влияние, становится если не врагом, то потенциальным противником, ведь она может ограничить свободу действий остальных. И кое-кто это уже чувствует — отсюда и негативная реакция. Сознательно или подсознательно, но некоторые пытаются оттолкнуть, доказать свою независимость и достаток. В том числе, и они, — Вадим указал рукой в ту сторону, где осталась неприятная пара, и, внимательно изучив покрытый растительностью водоём, медленно шагнул в воду. — Чем больших успехов нам удастся добиться, тем сильнее увеличится количество тех, кому это придётся не по вкусу. — Однако первая удунка вела себя вполне приветливо, но не подобострастно, — невольно возразила я. — Мне не показалось, что она стелилась и пыталась казаться более благодарной, чем была на самом деле. — Я тоже так думаю. Но она и живёт куда лучше этих, — сатанист презрительно хмыкнул. — Возможно, она отнеслась к нам ровно именно потому, что осознаёт свои возможности, и её самооценка не пострадала от нашего визита. Ей не надо было доказывать ни другим, ни себе, что она достойна и свободна — она это и так знает. Ненадолго опустив лицо в воду, я полюбовалась проплывающей подо мной крупной рыбиной. А ведь собеседник говорит так, словно уже думал на эту тему. Как будто уже сталкивался с негативным отношением. И, скорее всего, не один раз. — У вас уже были похожие ситуации? — И у нас, и у волгорцев, — выбравшись на противоположный берег, мужчина слегка наклонился и замер, позволяя воде стечь с непромокаемого костюма. — Неужели ты считаешь, что многие с радостью отвечали на неприятные вопросы при расследовании или все с готовностью отрабатывали своё пребывание у волгорцев? Да, никто не отказывался, но часть, к счастью, пока меньшая, и желания особого не проявила. Они работали, чтобы в следующий раз им не отказали в помощи. За страх, не за совесть. Такие люди есть и будут — от этого никуда не деться. Я не стала продолжать разговор, тем более, что наметился очередной трудный участок пути. Как ни неприятно признавать — Вадим прав. Если мы хотим повлиять на будущее, построить нормальное общество, нам придётся использовать отнюдь не только пряник, но и кнут. И чем дальше, тем сильнее мы будем отдаляться от остальных свободных. Многие ли любят милицию или начальников? Раздражение прошло, оставив после себя грусть и лёгкую тоску. Но к вечеру и она сменилась странным, непривычным мне ранее ощущением спокойствия и собственного достоинства. С другой стороны, если есть цель, и цель стоящая, и если мы не опустимся на пути к ней, то какое нам дело до мнения остальных? Почему меня должно трогать отношение тех, кто хочет жить одним днём и не готов ценить чужой труд? Я иду рядом с достойными людьми, теми, кто действительно заслужил уважение, и являюсь одной из них. А если я знаю, что мои поступки благородны, то подтверждение со стороны не нужно. И, хотя где-то в глубине ещё шевелилась обида, я гордо выпрямилась и дала себе зарок — не обращать внимания на дураков. Как поступает, например, тот же сатанист. А на следующий день мы сделали внеочередной привал из-за того, что дрожащим от гнева голосом Сева попросил устроить совещание со всеми группами. Дождавшись, пока начнётся совместный разговор, инженер пояснил причину столь срочной связи. Путешествуя с Верой по лесу, он нашёл семью, от которой узнал ещё о двух соседях. Сходил к одним, а потом, добравшись до вторых, узнал, что они уже в курсе тайны репеллента. Но возмутило инженера не это. — Они продали рецепт! Не передали — а продали, да ещё и взяли в виде платы начальные вещи! Слова Севы вызвали мерзкое чувство, как будто с головой окунули в гной или ткнули в разлагающийся труп, и окончательно испортили и без того не радужное настроение. Отвратительно, когда кто-то пытается нажиться за счёт чужой беды или честности. Тем более противно, когда торгуют жизнью. Кстати, с последним инженер был полностью согласен. — Я считаю, что такой поступок ничуть не лучше воровства и должен караться смертной казнью, — гневно заявил он. — Мы с Верой собираемся вернуться и наказать этих... барыг! — Стоп! — резко, уверенно и безапелляционно прервал Севу лидер сатанистов. — Вы не должны этого делать. Нет такого закона, согласно которому их можно лишить жизни. — Значит, пусть они и им подобные спокойно ходят по земле, зная, что им ничего не грозит? Пусть обманывают, лгут, торгуют, наживаются за наш счёт? Нет, ты мне не запретишь! Может, на Земле я и был тем, кого жульё называет лохом, но здесь не потерплю такого отношения! В общем, так, — неожиданно тон инженера сменился с яростного на необычно спокойный и твёрдый. — Вера возвращается домой, к торговцам я иду один. В любом случае барыги должны вернуть владельцам нажитое нечестным путём. Если сами не захотят, заставлю, пусть и через их трупы. Потом можете меня судить, но я не позволю им остаться безнаказанными. Я почувствовала, как в груди словно что-то оборвалось. Такой резкий перепад настроения, скорее всего, сигнализирует о том, что решение уже принято. И мы вряд ли сможем на него повлиять. Не то, чтобы оно вызывало резкое отторжение, в принципе, я и сама считала, что поступок семьи ничуть не лучше воровства, но что-то шло не так. Похоже, что Сева совершает ошибку, а вот в чем конкретно — не ясно. — Теперь послушайте меня, — перебив многоголосое обсуждение, в котором смешались мнения «за» и «против», сказал Вадим. — Сева, ты не должен возвращаться сейчас. Точнее, должен как раз вернуться и поставить «маяк» рядом с тем местом, где живут торговцы. Если ты сейчас их убьёшь, то все наши труды окажутся напрасны. Но это не значит, что продавшие сведения, предоставленные им бесплатно, останутся безнаказанными, — повысив голос, чтобы перебить намечающиеся возражения, продолжил сатанист. — Сначала мы закончим поиски людей. А потом обсудим этот случай всеми племенами, проголосуем и примем решение. Вместе. Идти против трёх племён поостерегутся. Твой самосуд только подорвёт наш авторитет, покажет, что мы не можем контролировать даже своих людей. Не стоит разваливать только-только появившийся союз ради пары преступников. Сева некоторое время молчал, а потом вздохнул. — Но если вы решите спустить всё на тормозах, я лично приму меры, — честно предупредил он. Вадим на мгновение задумался. — Есть вариант, при котором тебе не придётся долго мучиться сомнениями. Я предлагаю ночью, когда наступит пора новолуния, связаться с нашими племенами и группами, обсудить и проголосовать. Всем, без исключения. Ещё немного поговорив и успокоившись, мы разъединились. — Спасибо, что дал Севе время остыть и подумать, — поблагодарила я, с невольным уважением посмотрев на спутника. Настоящий лидер, хотя совсем не похож на Дета — тот предпочитал не высовываться, направляя наши действия в нужную сторону мягко и незаметно, в отличие от сатаниста, который говорил прямо и быстро принимал решения. — Не за что, — пожал плечами Вадим. — Но Сева прав: одно дело — неприветливые слова, и совсем другое — такие поступки. Если мы сейчас дадим слабину, нам сядут на шею. Но если покараем, то очень откровенно покажем, что претендуем на власть. Нас слишком рано заставляют проявить себя. Как бы это не вылилось в открытый конфликт. Я согласно кивнула. С одной стороны, если мы хотим, чтобы народ опасался даже пытаться нажиться на чужой беде, нужна очень суровая кара. С другой — у нас нет закона, запрещающего такие действия. Из-за этого возникает вопрос — насколько мы вообще имеем право судить за то, что до этого не порицалось? К сожалению, раньше я почти не интересовалась политикой и не в курсе, сталкивались ли с подобными случаями во время сплава, например, когда случился долгий беспривальный период и у некоторых кончились запасы. Хотя тогда власть была в руках царя, а его людей опасались, и вряд ли нашлись те, кто осмелился перепродать полученную бесплатно пищу... В этот день мы больше не встретили людей, что и к лучшему. Не уверена, что после всего произошедшего я бы смогла отнестись к ним хоть сколько-то лояльно.

Ночь 32 ноября 1 года. Джунгли

После полуночи, когда почти всю жёлтую луну закрыла тень от нашей планеты, мы устроили общеплеменное совещание. Ещё до этого я узнала, что Игорю удалось найти в сети и установить программу, с помощью которой компьютер можно использовать в роли мобильного телефона или для голосовой связи, так что обсуждение мы решили вести вслух. Вкратце описав произошедшее, Сева с Верой ответили на некоторые вопросы, уточнив, что покупателям удалось сохранить совсем немного начальных вещей и пришлось отдать за рецепт репеллента почти половину. — В принципе, торговля — это двигатель прогресса, — с сомнением в голосе заметила Света. — А предприимчивые дельцы находились во все времена. Так что ничего удивительного в этом нет. Но знаете, я очень рада, что не они сохранили работоспособность во время болотной лихорадки. — Если уж на то пошло, сейчас важнее не отомстить, а исключить возможность повторения таких случаев в будущем, — вмешался лидер волгорцев. — Но до сих пор нет ни способов защиты, ни даже соответствующих правил. Пока у нас есть только три закона: не убей без причины, не укради и не изнасилуй. Вам не кажется, что они оставляют очень широкий простор для жуликов? — Верно, — согласился Дет. — Существующее законодательство нуждается в расширении и дополнении, но это дело не одного дня. — И, в первую очередь, надо заняться уголовным кодексом, — предложила одна из сатанисток. — Основные положения можем разработать мы, те люди племён, кто не принимают участие в поисках, — высказала идею Лиля. — После чего предоставим их на всеобщее обсуждение союза. Предложение экономистки понравилось, и оставшиеся на некоторое время в селениях люди уточняли детали, время связи и распределение обязанностей. — Это всё очень хорошо и правильно, — вернула разговор в прежнее русло Вера. — Но сейчас важно решить, что будет с теми, кто перепродал переданные им бесплатно сведения. Особенно учитывая, что они взяли в виде платы невосполнимые вещи и воспользовались безвыходным положением покупателей. — К сожалению, я склоняюсь к мысли, что ничего, — нерадостно хмыкнув, сказал один из волгорцев. — Да, на будущее мы запретим такие действия, но закон не должен иметь обратной силы. Иначе начнётся хаос. — В принципе, можно попытаться поговорить с торговцами и объяснить, что их поведение аморально, — добавила Надя. — Не согласен, — резко возразил Росс. — Среди свободных нет дураков, так что перепродавцы прекрасно понимали, каков на самом деле их поступок. Тем не менее, это их не остановило. Неужели вы и вправду верите, что чьё-то порицание, особенно если оно не будет подкреплено силой, заставит таких людей исправиться? — А, по-моему, их поступок вообще должен приравниваться к воровству, и наказание нужно соответствующее, — настаивал Сева. — Но до сих пор не приравнивалось! — указала Света. — А разве уже были подобные случаи? — влезла я. — Нет, — уверенно ответил Вадим. — Мы внимательно следили за всеми конфликтами. За время сплава и до него ничего подобного не происходило. Натуральный обмен существовал, но либо тем, что удавалось добыть с такими же дарами природы, либо артефактами за другие артефакты. И уж тем более, никто не перепродавал полученное бесплатно. — Тогда всё было на виду, — добавила сатанистка. — Поэтому люди опасались всеобщего порицания. Теперь у них есть возможность скрыть свои неприглядные действия или, по крайней мере, не оказаться под давлением доброй сотни, а то и большего количества человек. — Вот именно! Раньше все подлые поступки быстро становились известны! А теперь этого нет, так что надо обеспечить порядочность как-то по-другому, — согласился лидер волгорцев. — Считаю, что их тоже не помешает прописать в законе. — Всё-таки, что будем делать с торговцами? — не сдавался инженер. — Я понимаю идею насчёт «обратной силы», но считаю, что она годится не во всех случаях. Потому что иначе любой, кто изобретёт новый вид преступления, останется безнаказанным — ведь оно ещё не запрещено законом. — Сева прав, — заметил Вадим. — Нельзя оставлять безнаказанным даже первое нарушение — это слишком большой стимул искать лазейки в законе. Предлагаю такой вариант: законодательство не имеет обратной силы, за исключением уголовного кодекса. Так и преступников удастся покарать задним числом, и, одновременно, будет хоть какая-то определённость. — Я сейчас скажу немного не в тему, но это тоже нельзя откладывать, — влез в разговор Росс. — Я предлагаю заменить казнь сдачей людей на опыты, — на некоторое время дальнейшие слова зеленокожего заглушило многоголосое возмущение. — Да дайте же мне объяснить! — не выдержав, крикнул он. Но продолжить всё равно смог не скоро. — Вот вы тут о садизме и бесчеловечности таких мер говорите. А вы вообще представляете, каково врачам?! Да, скорее всего, мы и сейчас сможем помочь с элементарными ранами, но если попадётся более сложный случай, мы будем совершенно беспомощны. Я не шучу, а говорю, основываясь на собственном горьком опыте. Нам придётся на ходу искать лекарства и методы лечения, экспериментировать на больных невинных людях, тогда как многое из необходимых средств и методов можно было бы проверить на тех, кто не счёл нужным подчиниться общим правилам и считаться с другими! Разве такой путь не лучше? Мы ведь даже не знаем, какие животные имеют достаточно близкую физиологию, чтобы испытывать на них. Это всё ещё впереди. Вот вы были бы готовы, пытаясь помочь, собственной рукой убить друга, любимую, ребёнка или вообще любого нормального человека?! — Росс ненадолго замолк, некоторое время стояла тишина, а потом он добавил: — Если вы решите, что возможно использовать для опытов преступников, то я обязуюсь, во-первых, сначала проводить все испытания на животных, в поисках тех из них, кто схож с человеком в целом или по некоторым системам органов, а во-вторых, проходить любые проверки, чтобы доказать, что не проявляю излишнего садизма. — Ты привёл очень убедительные аргументы, — после недолгого раздумья согласилась представительница племени сатанистов. — Более того, я согласна, что такое решение разумно. — Однако есть одно большое «но», — продолжила её коллега. — Если вдруг представители союза примут такой закон, то как на него отреагируют остальные? Нет никаких гарантий, что они войдут в положение врачей. — Наоборот, скорее всего, большинство не поймёт и не одобрит, — поддержал её Дет. — Такие действия с нашей стороны, по крайней мере, пока союз не доказал, что является реальной силой, которой лучше уступить, могут спровоцировать народ на объединение против союза. Нас могут просто напросто задавить. Нет, хотя я тоже понимаю тебя, Росс, но всё равно не поддерживаю твоё предложение. Пока не поддерживаю, — твёрдо сказал Вадим. — А нормальные люди пусть продолжают дохнуть, — с изрядной долей яда и малозаметными нотками горечи в голосе прокомментировал зеленокожий. Некоторое время мы обсуждали его предложение, но даже большинство из тех, кто в принципе ничего против такой меры не имел, согласились, что время подобного нововведения ещё не пришло. А потом Сева снова повернул разговор на перепродавших рецепт репеллента. К моему удивлению, не нашлось ни одного человека, кто бы возражал, что торговцы заслуживают наказание, спор шёл только о том, насколько жёстким оно должно быть. Инженер, Росс, Вера и ещё несколько человек настаивали на смертной казни, Света, Игорь и часть волгорцев на том, чтобы просто заставить нажившихся на чужом горе вернуть полученную плату. — Кроме прочего, следует учесть, что этот суд состоится задним числом, — напомнила Лиля. — Поэтому, на мой взгляд, можно немного смягчить наказание, особенно если преступники раскаются. — Не стоит верить словесному раскаянию, — отрицательно покачал головой Вадим. — Даже если они повинятся, это вовсе не означает, что на самом деле поняли всю мерзость своего поступка и не повторят его при первой же возможности. — А ещё стоит помнить, что продавцы могут попытаться отомстить покупателю за то, что он их выдал, — заметил Дет. — Это тоже, — согласился лидер волгорцев. — Лучше всего найти довольно гибкое решение, которое одновременно давало бы преступникам шанс, но и позволило избежать повторения или мести. — Насчёт того, как избежать мести. Можно поступить просто, хотя и не абсолютно правильно, — предложил Вадим. — Всего лишь предупредить, что если с их соседями случится беда или они по какой-либо причине погибнут, торговцы будут первыми подозреваемыми или и вовсе считаться убийцами. Понимаю, что эта мера не идеальна, но при соответствующей подаче она может предотвратить новые эксцессы. — Поддерживаю, — одобрил лидер волгорцев. — Только преподнести эти сведения надо очень эффектно. — Ну, за этим дело не станет, — нехорошо усмехнулся главный сатанист. Мы ещё долго говорили, обсуждали различные варианты наказания, приводили аргументы «за» и «против», но, в конце концов, тридцатью четырьмя голосами против семи приняли решение. Хотя некоторые высказывались против, но даже они не считали окончательный вариант однозначно плохим — разве что слишком мягким. Тем, кто перепродал переданные им бесплатно сведения, предложат вернуть полученную плату и извиниться, а также предупредят, что если с покупателем что-либо случится, они будут первыми подозреваемыми. В случае, если продавцы откажутся последовать совету, их ждёт смертная казнь. Вещи, которые заплатил сосед, и в этом случае должны быть возвращены владельцу, а остальные изымаются в пользу тех, кто возьмёт на воспитание ребёнка преступников. И в первом, и во втором случае приговор будет приведён в исполнение племенем сатанистов после того, как мы вернёмся с этого задания. После окончания суда Сева успокоился и, хотя оказался в ряду тех, кто считали кару неадекватной преступлению, пообещал не заниматься самодеятельностью и не пытаться лично привести приговор в исполнение. Это позволило всем посвящённым, да и не только им, вздохнуть свободнее. По крайней мере, теперь наш друг не окажется в двусмысленной ситуации или, что ещё хуже, не погибнет из-за своих необдуманных поступков. Одно из первых действий союза племён и уже может вызвать волну негатива со стороны других свободных. Ведь, если говорить честно, торговец не нарушил ни одного из тех законов, которые согласились соблюдать все люди. То есть наше решение вполне может рассматриваться как самоуправство. Причём, скорее всего, именно так его и поймут. Нет, я уверена, что часть людей одобрит наши действия, но вот какая часть — это уже совсем другой вопрос. Однако Вадим прав: если мы хотим добиться порядка, то не должны показывать свою слабость. И если за это придётся заплатить испорченными отношениями — так тому и быть.

32 ноября – 4 декабря 1 года. Джунгли

Шли дни, но больше таких очевидных случаев наживы за счёт чужой жизни не повторялось, да и неприветливые люди встречались нечасто. Но как ни печально, человеку свойственно запоминать плохие события лучше, чем хорошие. И здесь это не изменилось. Я отстранилась, создала мысленную преграду между собой и теми, кому мы оказываем помощь. Не потому, что начала их презирать или ненавидеть, хотя появились настороженность и некий небольшой негатив. Отгородившись, я чувствовала себя более защищённой, менее уязвимой к очередному предательству или неблагодарности. Но, выстроив крепость в душе, не сразу заметила, что и поведение моё стало другим. Этому помог случай. Уставшие после длительного перехода, мы встретились с полигамной семьёй в три человека. Жили они в закрытом шалаше-сарае и, судя по внешнему виду, в борьбе с кровососами проигрывали. — Здравствуйте, — почти привычно поприветствовала их я. — Мы принесли рецепт репеллента. С вас сытный ужин, ночлег и завтрак. — А также продукты в дорогу, чтобы хватило на двоих поесть один раз, — добавил Вадим. Хозяева очень обрадовались нашему приходу, поблагодарили за помощь и предложили отдохнуть у костра. Но что-то в их поведении насторожило. Подобострастность, признание своей слабости и готовность подчиняться. Не на словах — они как раз остались обычными, а в интонациях голоса, жестах, тому, как все трое опускали взгляд. Но и этого хватило. Ещё ни разу после второго рождения я не встречалась с таким поведением. Здесь, в новом мире, люди были не покорны и раздавлены, а самостоятельны и свободны. Да, периодически им приходилось переносить трудности, и почти каждый день случались какие-то неприятности, но пока не бывало, чтобы из-за этого один человек склонялся перед другими. Не жертвовал какими-то принципами, не просил помощи, не менял деятельность или компанию, а именно выказывал готовность к рабскому подчинению. Поведение семьи подействовало как холодный душ и заставило посмотреть на себя со стороны. Да, эти люди оказались в тяжёлом положении, но именно мы с Вадимом послужили последней каплей. Недавние события сильно на нас повлияли, и теперь, вместо дружелюбного или спокойного разговора на равных, мы начали отдавать распоряжения. В речи то и дело проскальзывали не просьбы и предложения, а приказы, да и держались мы как уверенные в своей правоте люди, которые чувствуют за собой силу и не потерпят неподчинения. Только теперь я поняла, что таким образом мы сами провоцируем противостояние с теми, кто хочет остаться независимым, или подчинение тех, кто не видит другого выхода. Во время ближайшей связи я поделилась своими наблюдениями с остальными, и практически все признались, что замечают за собой тоже самое. Теперь у нас не получится обвинять одиночек в неприветливости. Сейчас мы не только распространяем рецепт репеллента, а ещё и наглядно демонстрируем своим поведением, что относимся к другим людям свысока. И даже если на самом деле это не так, точнее, не совсем так, но если бы я столкнулась с кем-то из участников миссии, наверняка бы решила, что они ни во что меня не ставят. Почти все участники экспедиции согласились, что надо постараться проследить за собой и попытаться выправить наше поведение, но одно дело сказать, а совсем другое — воплотить в жизнь. Не раз и не два я замечала, что стоит хоть немного забыться, как вместо внешней приветливости вновь появляется настороженность и резкость. Нет, больше чем в половине случаев после краткого общения (особенно с уверенными в себе, не покорёнными обстоятельствами людьми), отношения исправлялись и становились искренними, но увы, отнюдь не всегда. Ещё через некоторое время удалось расклассифицировать встречающийся народ на два типа: настоящие свободные и все остальные. С первыми легко получалось говорить на равных: они не ставили себя ни выше, ни ниже нас, благодарили, но не прогибались или не пытались оттолкнуть. Общение с такими людьми каждый раз вызывало прилив хорошего настроения и приятное ощущение того, что наш труд оценён и что затея стоит того, чтобы тратить на неё столько времени и сил. Несмотря на трудности и то, что отнюдь не все удуны этого типа смогли справиться с проблемой гнуса, ни одного из них даже язык не повернулся бы назвать проигравшим или сдавшимся. Те же, кто оказался достаточно успешен и смог либо найти какой-то свой способ защиты, либо открыть ещё какую-нибудь хитрость, облегчающую жизнь, в большинстве случаев сами предлагали взаимовыгодный обмен. Даже если этого не случалось (а мы не настаивали на том, чтобы люди выдавали свои тайны), то всё равно польза от сотрудничества оправдывала все затраты. Некоторые из обнаруженных одиночками способов защиты оказались очень необычными. Так, одна из женщин поселилась рядом с птичьей колонией и охраняла её от мелких хищников. Пернатые, в свою очередь, совершенно не опасаясь присутствия человека, не просто летали рядом, но и присаживались на её тело, вылавливая кровососов. Даже когда женщина отходила от гнездовья, почти два десятка птиц постоянно следовали за ней. А через пару дней волгорцы рассказали, что встретили мужчину, носящего на голове в собственных волосах осиное гнездо. По его словам, однажды он проснулся и обнаружил, что в шевелюре поселился небольшой рой. Естественно, волосы пришлось осторожно сбрить, но уничтожать насекомых мужчина не стал, удовлетворившись тем, что сделал удобную прослойку между получившимся париком и кожей головы. — Неужели осы его не жалят? — не удержалась от вопроса я. — Естественно, жалят, но не так сильно, как могли бы заесть кровососы. Гораздо чаще попадались люди, защищающиеся при помощи самодельной одежды, укрытий или естественных репеллентов. В качестве последних из мобильных больше других использовали кабачёчки, а из стационарных — уже знакомые нам кусты серебристых леших. Однако были и исключения. Благодаря одиночкам мы узнали о ещё нескольких растениях, обладающих способностью отпугивать насекомых, и двух грибах с такими же свойствами. Кстати, пара сатанистов, которая ушла вверх по течению реки, нашла амазонок и махаонов. Эти два племени поселились не очень далеко, на расстоянии нескольких километров друг от друга, и часто контактировали. На предложение присоединиться к поиску людей и те, и другие ответили отказом, но пообещали обойти всех известных им соседей. На всякий случай сатанисты задержались на день, но, проведав пару семей после представителей местных племён, убедились в их честности и бескорыстности. Как-то само собой получилось, что первоначальная цель похода дополнилась разведкой и примерным картографированием местности, в чём немало помогали мобильники. Отмечая «маяками» значимые ориентиры, например, достаточно крупные реки, удавалось, невзирая на скалистую, очень пересеченную местность, замерить большие расстояния. Такой способ гораздо удобнее, чем считать шаги, особенно учитывая, что всё время приходится лезть вверх или вниз. Я даже по-белому позавидовала сатанистам: встроенный в моё начальное имущество поиск вообще не годился для этой роли, поскольку указывал только направление местонахождения другой вещи. Зато не в двух-, а в трёхмерном виде, позволяя отыскать пропажу и на дереве, и закопанную в землю. Вопреки ожиданию, путешествовать в компании Вадима оказалось вполне терпимо и даже комфортно, возможно, потому, что он не пытался изменить моё мнение по спорным вопросам, а я не претендовала на лидерство. Но и сатанист не навязывал свои решения по пустякам, часто предоставляя свободу выбора и практически всегда прислушиваясь к высказанным предложениям. Другое дело, что советы он принимал отнюдь не все, но, если было время, старался аргументировать отказ. Новости из Ордена (так общим голосованием посвящённые решили назвать своё селение) обнадёживали. Рысь пока не проявляла никаких признаков недомогания, и количество паразитов в её крови не увеличилось, хотя и не уменьшилось. Я тоже чувствовала себя хорошо и постепенно даже сам факт присутствия в моей крови большого количества членистоногих стала воспринимать спокойнее. Если бы они действительно сильно вредили, то это уже как-то проявилось: в слабости или болях. На мгновение промелькнула неприятная мысль о том, что хорошее самочувствие может оказаться следствием выделяемых паразитами наркотических веществ, но я постаралась переключиться на что-нибудь другое. Пройдет время, и всё станет ясно. А пока надо ждать. Спруты с каждым днём встречались всё реже и теперь уже не вылезали на берег и не реагировали на громкие звуки, лишь иногда проплывая мимо — судя по всему, их брачный период подходил к концу. Зато другие животные, в том числе хохочущие олени, вновь проявили свой непоседливый характер и, шумно спускаясь в воду, поднимали тучи брызг. Не успели мы с Вадимом облегчённо вздохнуть насчёт того, что водоёмы стали менее опасными, как обнаружили, что забрались в те места, где живут крокодилы. К счастью, хищные рептилии встречались нечасто и, в большинстве, совсем мелкие, но сам факт их присутствия заставлял насторожиться. Особенно если допустить, что природа только восстанавливается после некоего катаклизма. В этом случае животные крупные или с длинным циклом размножения могли ещё просто не успеть восстановить свою численность. Сколько мы тут? Всего на несколько дней больше местного года. Как изменятся джунгли ещё через несколько лет? Будущее одновременно и пугало, и манило.

5 декабря 1 года. У заросшего озера

Через восемь суток после заочного суда мы вышли к большому сильно заросшему озеру. Поверхность воды почти скрывалась под листьями кувшинок и ряской, а на мелководье — густыми полянами местной вариации осоки. Ландшафт на другом берегу изменялся: скалистые возвышения и холмы, поросшие древесной и кустарниковой растительностью, располагались реже, чем на нашем, перемежаясь достаточно обширными участками высокой (судя по увиденному в бинокль, до нескольких метров) травы. Посоветовавшись, мы с Вадимом решили не пытаться преодолеть озеро, а просто осмотреть этот берег и завернуть обратно, тем более, что за последние двое суток встретили только одну пару свободных. Вряд ли кто-то ушёл так далеко, а даже если и так, то у нас почти нет надежды их отыскать. Во время одной из недолгих остановок мы искупались, несмотря на крокодилов: Вадима защищал костюм, который тот не снимал даже в воде, а мной они и так не интересовались. — Вот только непонятно, почему крокодилы не нападают? — поделилась я своими мыслями с сатанистом. — Ведь для выработки репеллента надо, чтобы они меня уже покусали, а этого не было. — Думаю, достаточно того, что ты ядовита, — ответил Вадим, обрабатывая травяной мочалкой ноги. — Потрёшь спину? Я недоуменно посмотрела на собеседника, удивлённая сменой темы, а потом кивнула. — Конечно, — и, немного помолчав, вернулась к интересующему меня вопросу. — Да, если предположить, что, например, у меня какой-то специфический предупреждающий об опасности запах... Но тогда почему некоторые мухи всё-таки кусались? Вадим пожал плечами и улыбнулся. — Хотя... — вслух подумала я. — Если допустить, что есть минимум два вида яда: один обычный и присутствует постоянно, обуславливая, в том числе, защиту от большинства хищников и некоторых насекомых. А в случае, если животное устойчиво к стационарной защите, организм вырабатывает репеллент. Но тогда... — я радостно вскинулась от пришедшей в голову идеи, но сатанист резко перебил. — Ты уверена, что то, чем ты хочешь со мной поделиться, не тайна посвящённых? Я закрыла рот и виновато потупилась. — Пока нет, но в целом — да. Спасибо, что остановил. Разговор затих, но идея не ушла. Вадим прав: с ней лучше подождать до возвращения. Возможно, мой пот и пот прусов не помогает от некоторых насекомых просто потому, что от них нет специфического репеллента? А тот, в свою очередь, не вырабатывается именно по той причине, что эти виды и без него не покушаются на наши тела? Тогда если поймать несколько таких кровососов и заставить их укусить меня, то уже через сутки качество конечного продукта может сильно возрасти! И почему я об этом раньше не подумала? Когда мы продолжили путь, я старательно выглядывала коварных насекомых, которые ели людей, но не пытались полакомиться представителями моего вида. И, выловив парочку, попыталась насильно накормить их собой. Но пленники ни в какую не желали кусаться. Немного подумав, я в кашицу растёрла голову и грудь насекомых между двумя камнями, потом сковырнула корочку с одной из царапин и смазала получившейся массой. Вдруг и этого окажется достаточно для выработки репеллента? Хотя, чтобы проверить, нужен подопытный, а Вадим для этой роли не годится. Значит, всё-таки придётся отложить научные изыскания до нашего возвращения. А через некоторое время мы обнаружили следы присутствия человека. Но такие, которые лучше бы и не видеть. Над самым краем берега висели два мёртвых тела, сильно, в некоторых местах до костей, объеденные птицами и насекомыми, всё ещё продолжающими своё неприятное пиршество. Трупы только начали разлагаться, а значит, погибли не больше чем несколько часов назад. Опознать тела не получилось, с первого взгляда даже не удалось определить их пол, настолько серьёзно они оказались повреждены. Невольно я отодвинулась поближе к дереву, чтобы в случае опасности залезть наверх, а сатанист привычным движением расчехлил и взял в руку топор. Прислушавшись и не заметив в привычном лесном гаме угрозы, мы подошли чуть ближе, чтобы лучше изучить покойных. Двое мужчин, светлый шатен и с каштановыми, чуть рыжеватыми волосами. Кожа у обоих смуглая, но достаточно часто встречающегося цвета, так что этих признаков недостаточно для опознания. — Убийцы могут быть недалеко, — тихо сказал Вадим. — Надо связаться с нашими, а потом попытаться найти тех, кто это сделал. Или дать им найти нас. — Зачем?! — шёпотом возмутилась я. — Лучше поставить маячок и уходить, пока не поздно. А то, встретившись с ними, мы сами попадём под удар. — Не факт. Если бы убийцы были простыми бандитами, они бы не стали вешать тела, а просто бросили их, — не согласился сатанист. — А это больше похоже на казнь. Или на действия большой, уверенной в своих силах группы. Понимаешь? А ведь он прав! Сколько мёртвых я видела за новую жизнь, но ни одного повешенного. Это не просто убийство, а заявление о своей готовности использовать силу снова и снова. Слишком демонстративно расположены мертвецы: на видном месте да ещё и приподняты над землёй. Кстати, в качестве верёвки использованы сплетённые между собой тонкие лианы — достаточно крепкие, чтобы удержать вес, но шершавые, не слишком удобные для такой казни. Да и на шее не скользящий, а обычный грубый узел. Может, повесили уже мёртвых людей? — Вот, возьми, — вытащил сатанист откуда-то из-под костюма запасной мобильник. — И иди наверх, но не теряй меня из виду. — У меня есть компьютер, — попыталась отказаться я, но мужчина резко перебил: — Маячки ты тоже с помощью компьютера ставить собираешься? — и, дождавшись, пока я возьму телефон, продолжил. — Я не знаю, что тут произошло. И не уверен, что мы в безопасности. Это могли сделать драконы, но есть шанс, что образовалась ещё какая-то группа, и неясно, насколько дружелюбная. Мы не можем оставлять за спиной неизвестную угрозу. Надо разобраться. Залезай на дерево и не показывайся. В случае чего ты сможешь передать сведения остальным. Хотя и хотелось, но я не стала возражать и, пожелав удачи, быстро удалилась в кроны. Сейчас не время для споров. Сатанист осматривал окрестности снизу, а я занималась тем же самым с деревьев. Если с той стороны, с которой мы пришли, следов человека почти не было, то буквально в паре сотен метров от импровизированной виселицы в другом направлении удалось обнаружить и другие признаки цивилизации. Подкопанные папортофельные кусты, обрезанные ветви лозы, а чуть дальше — три обустроенных спуска к воде, два больших кострища с устроенными сиденьями из мха или травы со всех сторон и даже четыре длинных стола из жердей. Но никакого жилья или укрытия. И самих людей тоже не видно. Это удивляло, более того, пугало. Судя по всему, здесь бывали часто. И отнюдь не два-три человека, а больше десяти или даже, судя по количеству сидений, двадцати. Но куда они делись? И почему нет хотя бы простых шалашей? Через пару часов Вадим забрался на скалу и, устроившись так, чтобы обзор, пусть и не слишком хороший, открывался во все четыре стороны, позвонил мне. — Можно спускаться? — первым делом поинтересовалась я. — Как раз нет. Если это не драконы, а, скорее всего, не они... — начал сатанист, но я его перебила: — Почему не драконы? На мой взгляд, как раз на них похоже. — Нет, совсем не похоже, — твёрдо возразил мужчина. — Драконы ушли вместе, но просто для того, чтобы жить по соседству, а не вести совместное хозяйство. Они индивидуалисты и не стали бы организовывать общий лагерь. Дальше. В союзе сейчас сорок три взрослых. Плюс двадцать у амазонок и махаонов. За время поисков мы узнали о местонахождении ста тридцати шести человек. Ещё у драконов в племени, скорее всего, не менее десяти. — И? — не понимая, к чему все эти числа, сказала я. — Сама посчитай, сколько остаётся, — предложил Вадим. — А если учесть, что человек десять наверняка погибло... Я задумалась. Если из двухсот сорока вычесть всех известных и предположительно погибших, остается двадцать один человек. Вполне достаточно, чтобы устроить такой лагерь. — Ну, подсчитала. И что дальше? — я задала вопрос и тут же поняла, какой будет ответ. Насколько велик шанс, что все или почти все, кого мы пока не нашли, поселились вместе? Малы. Очень малы. Гораздо вероятнее, что пока ненайденные разбрелись по джунглям или что мы просто прошли мимо, не заметив. Но тогда кто живёт здесь? Или, судя по отсутствию укрытий, не живёт, а часто наведывается? Меня прошиб холодный пот. — Всё, я поняла, можешь уже не объяснять. Я считаю, что мы должны уйти. — А я — нет. Мы не можем опять бежать. Поэтому чем раньше и больше узнаем о местных, тем лучше. Я вернусь к их временному лагерю, разведу костёр и подожду хозяев. Ты следи сверху. Я кивнула, хотя и понимала, что сатанист не увидит этого движения. Связавшись с остальными, рассказала обо всём, что удалось найти, и о предположении Вадима. Потом устроила в ветвях гнездо и, по совету сатаниста переключив телефон на вибровызов, закрепила его на внутренней стороне пояса. Наступала пора новолуния, стемнело, и разведённый напарником огонь стал виден издалека. Вадим устроился рядом с костром и, судя по всему, провалился в сон. А мне не спалось. Если здесь есть люди, то вполне могут быть и тролли. Войны — да что там войны, даже простых стычек не хотелось. Может, в чём-то сатанист и прав, но я бы предпочла не встречаться с незнакомцами. Одна надежда — что местным ничуть не легче нашего справляться с агрессивной окружающей средой и до открытых конфликтов могут просто не дойти руки. Но если здесь живёт большая группа — то она тоже представляет собой силу. И не факт, что меньшую, чем наш союз племён. Тем более, что пока я ворочалась в гнезде, в голову пришла ещё одна мысль. Если обычным лесным людям укрытие нужно, то мне подобным оно ни к чему. Но почему-то возможная встреча с сородичами не порадовала. От людей и троллей всегда можно укрыться на деревьях, но с женщинами моего вида этот фокус не пройдёт. А значит, остаться в стороне в любом случае не удастся.

6 декабря 1 года. У заросшего озера

Они появились на рассвете, когда я уже не спала, а завтракала, параллельно записывая свои размышления на тему усовершенствования репеллента, и настолько увлеклась работой, что заметила чужаков одновременно с только что вставшим Вадимом — то есть слишком поздно. Сразу с нескольких сторон к костру вышли вооружённые копьями люди в камуфляжных костюмах с капюшонами. Одежда была явно не собственного производства, а из начальных вещей. Поспешно выключив компьютер, я прижалась к гнезду, следя за событиями внизу через щель в подстилке. — Оружие на землю, — скомандовал один из чужаков. — И твои дружки пусть тоже выходят. Сатанист медленно, чтобы не нарываться, отодвинул от себя топор. — Я один. И пришёл с мирными намерениями, — на удивление спокойно сказал он. — Не пытайся лгать! Такие, как ты, поодиночке не ходят, — обвиняюще бросил другой незнакомец. — Эй там, выходите, или этому не поздоровится, — он махнул в сторону Вадима копьём. Я скрипнула зубами. Если чужаки говорят серьёзно, а они не похожи на шутников, то, скрываясь, я могу навлечь на сатаниста ещё большую опасность. С другой стороны, если сдаться, то это ничем не поможет, просто вместо одного пленного у отряда будет два. Так что не стоит совершать глупые поступки. Может, кто-то назовёт такое решение трусостью, но я не стала выдавать себя. — Ладно, — так и не дождавшись результатов воззвания к лесу, кивнул чужак. — Но не думай, что им удастся долго скрываться, если, конечно, не уйдут подальше. Мы предупреждали, чтобы вы оставили нас в покое. Не послушали — сами виноваты. Несколько коротких распоряжений, и вот уже Вадиму связали руки. Сатаниста тщательно обыскали, забрав всё, кроме одежды и разложили награбленные вещи на столе. Два человека несколько минут рассматривали имущество сатаниста, почему-то обратив особое внимание на телефон, а не на оружие. — Кто ты такой? — спросил один из них Вадима женским голосом. Из-за одинаковых, довольно широких и закрытых костюмов до этого мне не удалось определить их пол, скорее всего, из-за привычки видеть людей голыми, да и точка обзора не самая лучшая. — Это долгая история. Я издалека. — Может быть, и не врёт, — повернулась женщина ко второму. Тот кивнул: — Ладно, пойдёшь с нами, там выясним. Быстро собрав все вещи, чужаки, вместе с Вадимом, пошли к озеру, четверо забрались на просевший под их тяжестью плот, а остальные, включая сатаниста, погрузились в воду, лишь придерживаясь за края плавсредства, после чего оно отчалило от берега. Я перебралась на ближайшее к воде дерево и панически поглядела им вслед. Ушли. Сейчас нельзя даже пытаться переплыть озеро — слишком велик шанс, что меня заметят. Надо ждать, пока не поднимется туман. Но за эти несколько часов чужаки могут удалиться на большое расстояние. Достав мобильник, я позвонила знакомой сатанистке, описала сложившуюся ситуацию и попросила объяснить, как настроить телефон так, чтобы видеть месторасположение другого аппарата. Потом настроила мобильник и некоторое время переводила взгляд то на экран, бездушно показывающий, что расстояние между мной и сатанистом увеличивается, то на удаляющийся плот. Хорошо, что теперь я смогу найти эту группу, даже потеряв её из виду. Но плохо, что если они разберутся с управлением, то смогут точно так же выследить меня. Вскоре отряд вернулся, и, разделившись по трое, люди занялись повседневными делами: сбором хвороста и съедобных растений, охотой и приготовлением пищи. Но одна-две группы всегда оставались на страже: оглядывали лес и озеро, иногда даже посматривали на деревья, отчего я каждый раз замирала. Несколько часов прошло в тяжёлом неведении. Даже если допустить, что местные действительно не бандиты, на что очень похоже, они вполне могут принять за преступников нас. Сумеет ли сатанист доказать свою невиновность? Вибрация телефона заставила вздрогнуть. Звонили с мобильника Вадима. Мгновение поколебавшись, я сделала звук потише и, с опаской поглядев вниз, взяла трубку. — Со мной пока всё в порядке, — сразу же сообщил сатанист. — Но местные хотят поговорить и с тобой. — Насчёт чего? — шёпотом поинтересовалась я. — Думаю, будут спрашивать по всем или некоторым пережитым приключениям, чтобы сравнить наши версии, — просто ответил Вадим, а на заднем плане прозвучало возмущённое замечание о болтливых гостях. — Передаю телефон Борцу, местному лидеру. — Мы хотели бы встретиться. Сможешь подойти к кострищу? — Нет, — без колебаний ответила я. — Почему? — удивился названный Борцом. — Потому что вообще не приду на встречу. Поговорить можно и по телефону. Некоторое время в трубке раздавались только неразборчивые приглушённые голоса — судя по всему, её зажали рукой, чтобы ухудшить слышимость. — А если тебе гарантируют безопасность и свободу? Я ненадолго задумалась, но потом с сожалением ответила: — Неизвестно, насколько можно верить твоему слову и гарантиям, — бросила ещё один взгляд вниз и добавила. — Один раз я уже потеряла бдительность и попала в плен. Не хочу повторения. — Ладно, тогда поговорим так, — к счастью, Борец не стал настаивать на личной встрече. — Насколько я понимаю, сейчас ты неподалёку от наших людей. Предлагаю тебе перебраться в безопасное место и позвонить оттуда, чтобы пообщаться в нормальной обстановке. — Хорошо, — кивнув, я отключила телефон и направилась в сторону от озера. Хотя подозрения оставались, но пока не удавалось придумать, зачем бы вдруг лидеру местных мог понадобиться мой уход от лагеря. Удалившись на достаточное расстояние, я устроила из веток и листьев новое гнездо, сорвала несколько фруктов и только потом связалась с Борцом. Разговор длился дольше местного часа и больше походил на допрос. Вначале Борец интересовался более-менее общими сведениями, основными событиями и их датами. Я сообщала не всё, по некоторым вопросам (например, время зарождения большой царской группы) честно признавалась в невежестве, а на кое-какие просто отказалась отвечать. Но вскоре Борец начал спрашивать о частных, на первый взгляд, совсем неважных деталях, таких, как различия между внешностью диких свиней здесь и в месте моей высадки, цвет стен цитадели или особенности растительности пустыни. Поняв, что ничего тайного выдавать не требуется, я немного расслабилась и стала говорить обстоятельней и спокойней. А потом и вовсе поняла, зачем нужны такие подробности. Даже если бы я с сатанистом сговорилась и мы запланировали обман, то всё равно просто не смогли бы согласовать все эти мелкие детали. Наверняка, сначала об этом же узнавали у Вадима и теперь сравнивают наши версии. И, хотя я всё равно не смогла ответить на все вопросы — память у меня, увы, не абсолютная, — но не думаю, что расхождение было слишком сильным. Наконец лидер местных закончил и поблагодарил меня за терпение. — Вы отпустите Вадима? — прямо спросила я. — Да. Он волен уйти, когда пожелает. Но когда Борец передал сатанисту трубку, тот предупредил, что хочет задержаться у местных до вечера — слишком многое ещё надо обговорить. Тяжело вздохнув, я согласилась подождать и, в очередной раз отклонив приглашение местных погостить, отправилась осматривать окрестности. К моему облегчению, Вадим не стал задерживаться на ночь и уже на закате вернулся к знакомому кострищу. Попрощавшись с провожатыми, сатанист пошёл в глубь леса, но в другую сторону от наших селений. Я присоединилась к нему только через несколько километров, лишь после того, как убедилась, что ни погони, ни слежки нет. — Как ты? — Всё в порядке, — улыбнулся Вадим. — У них были причины для такого настороженного отношения. Остановились на ночлег мы ещё до новолуния. Развели костёр, и пока готовился поздний ужин, сатанист рассказал, что ему удалось узнать. Местных керели высадили не здесь, а в нескольких десятках километров на запад, то есть по эту же сторону, но гораздо дальше от большой реки (которую всё чаще называли Волгой). Среди попаданцев не было ни одного представителя Homo alterus, так что, к счастью, троллей в округе не бродит. А ещё местным не давали возможности выбрать начальные вещи — все получили одинаковые комплекты. В них входила одежда, палатка, удобные сапоги и перчатки, два вида лекарства в специальных одноразовых флаконах для инъекций (противовирусный и антибактериальный препарат широкого спектра действия и антипаразитарное), котелок, мачете, рюкзак, по два ножа, ложки, миски и кружки, фляга для воды, моток верёвки, механическая зажигалка, спальный мешок и, естественно, кольцо-определитель. Но люди и без троллей нашли себе врага: почти сразу же между ними начались трения и борьба за лидерство. Нет, с обычными мелкими шайками удалось справиться, но позже образовалась крупная банда, в три десятка человек, гораздо более сильная и мало считающаяся с интересами остальных. Опасаясь с ними связываться, остальные предпочли не начинать войну, а отступить и, разделившись на несколько групп, разойтись в разные стороны. Русалки (так назвало себя племя, с которым мы вошли в контакт) отправились на восток. Местная природа с самого начала представляла достаточно серьёзную угрозу. По крайней мере, большую, чем в тех местах, где «посеяли» нас. Но страшнее хищников и даже гнуса, от которого хорошо защищали удобные камуфляжные комбинезоны с москитными сетками, оказались болезни и внутренние паразиты. Хуже всего было даже не то, что люди заболевали, а то, что многие из единожды появившихся инфекций через некоторое время возвращались. Выданные керелями лекарства помогали очень хорошо, даже в сложных случаях хватало всего трёх инъекций, но ампулы всё равно не бесконечны. Из начальных ста одиннадцати доз каждого препарата сейчас осталось меньше трети. А почти никаких местных лекарственных растений найти не удалось — никто не хотел работать подопытным кроликом, особенно с риском для жизни. Из-за дефицита лекарств группа агрессоров начала искать других людей и требовать заплатить «за обеспечение безопасности». Естественно, что такой поворот событий не понравился русалкам и делиться своим имуществом они отказались. А через пару дней после этого им наглядно показали (сильно избив двух женщин, встреченных в лесу), что не стоило пренебрегать предложением. Но и тогда племя не согласилось на сделку, вместо этого люди насторожились и теперь ходили на добычу только под охраной. Уже трижды происходили вооружённые стычки, и виденные нами два покойника были захвачены в последней из них. Местные не стали церемониться с преступниками — ведь оставить их в живых означает подвергнуть риску себя и своих детей. — По крайней мере, такова изложенная мне версия, — добавил Вадим, закончив рассказ. — Ты им не веришь? — подбросив хвороста в костёр, спросила я. — Не знаю. Мне не показали избитых женщин и не предоставили ни одного другого доказательства. А значит — их слова пока ничем не подтверждены. Но и противоречий нет. Согласно кивнув, я пожелала спокойного сна и полезла на дерево устраивать гнездо. Сатанист прав: надо выяснить реальное положение дел прежде, чем принимать чью-либо сторону в конфликте. Так разумнее всего.

Утро – день 7 декабря 1 года. Джунгли — у заросшего озера

— Мы должны вернуться к русалкам, — заявила я Вадиму сразу после отдыха. — Вернёмся в своё время, — кивнул сатанист. — В любом случае, контакт с их народом неизбежен, но его лучше не торопить. По крайней мере, пока. — Нет, я имею в виду, мы должны вернуться прямо сейчас, — твёрдо сказала я, вороша едва тлеющие угли, чтобы они быстрее прогорели. — У них есть лекарства, которые нам нужны. Мужчина с сомнением пожал плечами, завернул остатки завтрака в широкие листья и убрал в рюкзак: — Лекарства и у них подходят к концу, поэтому я не думаю, что русалки захотят ими делиться или торговать. — Ты не понимаешь, — я тяжело вздохнула, но потом решила не скрывать неприятную информацию. — У меня и моей дочери в крови много паразитов. Если в ближайшее время не найти лечения, то неизвестно, чем это кончится. Поэтому мне срочно нужно это лекарство. А их наверняка что-нибудь заинтересует. — Начальные вещи на начальные вещи? — с подозрением уточнил сатанист. Я задумалась. Ни один из собственных артефактов отдавать не хотелось — слишком уникальны заложенные в них качества. Но ведь есть вещи, которые мы нашли при сплаве, оставшиеся от погибших в пещере людей. Официально эти вещи считаются общими, но, думаю, мне разрешат взять несколько для обмена. А если и нет — всё равно жизнь дочери и собственная дороже даже начального имущества. — Обменяю свою часть добычи. А в крайнем случае, расстанусь с ножом или компьютером. Вадим неодобрительно покачал головой: — А тебе не кажется, что это будет очень паршивое начало взаимоотношений: предлагать в виде товара вещи, которыми они всё равно не смогут воспользоваться? — сатанист сделал паузу, но я ничего не возразила просто потому, что потеряла дар речи. Откуда он мог узнать об этой особенности моего начального имущества? Так и не дождавшись адекватной реакции, мужчина вздохнул и продолжил: — Думаю, что смогу найти что-нибудь, что можно оставить в залог до того, как ты принесешь плату. Но договариваться будешь сама. — Спасибо, — улыбнулась я. Посовещавшись, мы решили, что Вадим подождет здесь, и, прихватив одолженные им для залога два ножа, кружку, несколько рыболовных крючков и запасной рюкзак, я отправилась к русалкам. Страх не прошёл, но гораздо сильнее его оказалась надежда на то, что теперь и у меня и у Рыси есть шанс. Поэтому, заметив людей, я не стала колебаться и сразу же окликнула: — Здравствуйте! Я пришла торговать, — скрытые под маскировочными комбинезонами люди переглянулись. — Хорошо, — сказал один из них. — Идём. Меня провели к большому кострищу рядом с озером. В отличие от вчерашнего, сегодня здесь было гораздо больше народу — по самым примерным прикидкам около полутора сотен. А ещё выяснилось, что даже внизу распознать людей можно только по фигуре, и то не всегда. Слишком бесформенный комбинезон, а москитная сетка при взгляде со стороны кажется тёмной и непрозрачной. А учитывая, что мужчины их вида могут вскармливать детей, наличие развитой груди уже не может быть признаком только женского пола. — Итак, что ты хотела? — поинтересовался, судя по голосу, один из мужчин после взаимных приветствий. — Я бы хотела купить шесть порций антипаразитарного, — судя по тому, что удалось узнать сатанисту, такого количества лекарства должно хватить даже в самом запущенном случае. — А взамен могу предложить рюкзак, спальник, нож или ещё что-нибудь из того, что у меня есть, — заметив, что внимание собравшихся обратилось на принесённые с собой вещи, поспешила добавить: — Это не моё, друг одолжил, чтобы оставить в залог до тех пор, пока не схожу за оплатой. Я живу достаточно далеко, а лекарство нужно чем быстрее, тем лучше. — Зачем они тебе? — Моя дочь и я серьёзно больны, — прямо ответила я, решив, что в данном случае честность пойдёт только на пользу. — Минуточку! Но ведь... — воскликнула женщина, тоже из сидящих у костра, но её резко прервал тот, кто говорил до этого: — Ладно. Хорошо, мы согласны поговорить насчёт лекарства. Но нам не нужно то, что ты предложила, — мужчина резко встал. — Но можно договориться так: помоги нам отыскать, где скрываются русалки — и получишь лекарство. Я похолодела. Если они ищут русалок, значит, сами ими не являются. Зато очень вероятно, что это те самые бандиты, о которых рассказывал Борец. Испуганно оглянулась и поняла, что уйти будет не так просто — слишком много людей. Единственный шанс — успеть забраться на дерево до того, как они меня остановят. — Зачем они вам? — спросила с целью потянуть время. — Они должны ответить за массовые грабежи, убийства и прочие мерзкие преступления! — резко ответил мужчина. — Что? — от удивления я даже перестала смещаться к ближайшему стволу. — Не знала? — в разговор снова включилась женщина. — Мы бы сюда не пришли, если бы они не начали нападать на наши деревни, забирать имущество, убивать детей и уродовать тех мужчин и женщин, которых всё-таки оставили в живых. Но теперь мы объединились, и они поплатятся за всё, что совершили! Я задумалась. — Но чем я могу помочь? — Ты, как и любая йети, хорошо лазаешь по деревьям. Думаю, тебе будет легче их найти и выследить. К тому же, наверху тебе ничего не грозит, а если пойдет кто-нибудь из нас, то его могут поймать. Понимающе кивнув, я посмотрела на озеро. В чём-то они правы. Соблазн согласиться велик, тем более, что неизвестно, не солгали ли русалки Вадиму. Но нет гарантий, что и мне сейчас не лгут. Страшный выбор: на одной чаше весов жизнь всей моей семьи, а на другой — шанс помочь бандитам в убийстве невиновных. — У вас есть доказательства, что вы говорите правду? Собеседник вздохнул и подозвал ещё одного человека. Тот подошёл не слишком быстро, прихрамывая, но весь скептицизм испарился, когда мужчина снял капюшон вместе с тёмной, почти непрозрачной москитной сеткой. Нос и уши обрублены, правый глаз выжжен и ещё не успел затянуться молодой кожей. А на лбу чётко выделяется глубокий шрам в виде не то трезубца, не то буквы «пси». — Это — их символика, — указал на лоб изуродованному человеку собеседник. — И он не единственный пострадавший. Есть ещё несколько таких же, как мужчин, так и женщин. Это — достаточное доказательство? Я сглотнула, но не отвернулась и не отвела глаза. — Да, вполне. Но всё равно, прежде чем принимать такое решение, мне надо посоветоваться с другими. — Понимаю, — согласился мужчина, жестом отпуская пострадавшего. — Не буду торопить. Меня не пытались задержать, когда я покидала лагерь. Удалившись настолько, чтобы скрыться от стоящих по его периметру охранников, залезла на дерево и, не затягивая, позвонила сатанисту. Теперь настала моя очередь делиться с ним полученными сведениями. — Похоже, что они говорят правду, — подвела я итог своему рассказу. — Но всё равно я подумала, что надо предупредить, прежде чем соглашаться. — Молодец, что сообщила, — похвалил Вадим. — И насчёт символа-трезубца они не обманули, я такие видел там, куда меня приводили. Но вот соглашаться даже не думай! — Почему? — от возмущения я подпрыгнула на ветке. — Ведь они предоставили доказательства! Неужели ты думаешь, что кто-то позволил бы изувечить себя только для конспирации? А уродовать в виде наказания — глупо, ведь это только обозлит. — Успокойся, — решительно приказал сатанист. — И, прежде чем принимать решение, ответь мне на несколько вопросов. Если русалки действительно так себя вели, то что им мешало поступить аналогичным образом со мной? Почему они не просто отпустили, но до этого привели к себе? Зачем они делали вид, что считают меня за бандита, и успокоились, убедившись, что я из других мест? Какой смысл в рассказе о тех, кто на них нападает? Да и вообще, по их собственным словам, русалки расположились в больше чем неделе пути от остальных. Как их нашли? Я молчала, мучительно обдумывая слова Вадима. Что-то не сходится. А ещё, в свете последних событий создаётся впечатление, что русалки заранее продумали легенду-прикрытие. Но ведь они не могли знать, что мы придём? Тогда для кого была эта ложь? И лгали ли они? Но и те, с кем я встретилась, не похожи на обманщиков. Сложно решать, кто прав в такой ситуации. Но вдвойне труднее сделать выбор, когда на кону стоит здоровье, а то и жизнь Рыси. И моё собственное. — Я скоро подойду. А ты не торопи события. Я утёрла выступившие слёзы и кивнула, хотя и понимала, что сатанист не увидит этого жеста. В конце концов, существует пусть небольшой, но реальный шанс, что и русалки согласились бы поделиться лекарством. А предать все свои идеалы, всех свободных ради того, чтобы выжить, я не готова. Точнее, желание так поступить есть большое, но не меньше его и понимание того, что это будет началом конца. — Я дождусь тебя, — пообещала я Вадиму. — И уже тогда будем решать.

Ранний вечер – ночь 7 декабря 1 года. У заросшего озера — на острове

Обосновавшийся у озера народ встретил сатаниста неприветливо, практически так же, как до этого русалки: разоружили, обыскали и увели допрашивать. Честно говоря, такая реакция удивляла — ведь меня-то приняли вполне нормально. Впрочем, и сейчас отношение не изменилось, более того, теперь охрана не стала меня сопровождать и следить, куда пойду и чем займусь, а лишь поприветствовала коротким кивком. — Вадим не из русалок, — сообщила я людям у костра. — Он пришёл издалека. Да вы и по вещам можете в этом убедиться — там давали свободный выбор и поэтому его набор сильно отличается. — Мы это заметили, — кивнул лидер собравшихся, которого я уже научилась отличать по голосу. — И если ты гарантируешь, что он не из преступников... — Гарантирую, — без колебаний подтвердила я. — Мы побеседуем с ним и всё вернём, — пообещал мужчина, после чего удалился в ту же сторону, куда увели сатаниста. Я посмотрела ему вслед, но мешать не стала. Чем-то очень сходно поведение этой группы и русалок. Не озлобленность, но настороженность. — Встретимся у тех кустов. Надо поговорить, — полушёпотом попросила проходящая мимо женщина, указав направление. Пожав плечами, я немного задержалась, а потом перебралась в условленное место. Если бы они хотели, то уже давно могли бы проявить агрессию. — Что-то случилось? — Я посчитала, что ты должна это знать, — непонятно начала она, сделала небольшую паузу, несколько раз вздохнула, как будто набираясь смелости, и продолжила: — Ты можешь не тратить на нас силы — толку всё равно не будет. — Вы не заплатите, — с горечью констатировала я. Неприятно обманываться в людях, особенно когда уже начинаешь им верить. — Нет, мы-то заплатим, — поспешно возразила собеседница. — Но что для нас лекарство, для твоего вида — яд. Я лично не видела, но твои же родичи говорили, что один из них пытался использовать наш препарат — и очень быстро погиб. Я сжала челюсти и отвернулась к озеру. В принципе, могла бы и сама об этом подумать — но нет, надежда оказалась сильнее разума. — Это точно? — голос прозвучал немного надтреснуто. — Да. Прости. — Тебе не за что извиняться, — резко встав, я протянула ей руку. — Спасибо, что предупредила. — Не сердись на него, — кивнула в сторону своего лидера женщина. — Он действительно не хотел бы потерять людей ни за что. И так от рук русалок погибли слишком многие. — А разве в битве, которую вы хотите спровоцировать, никто не пострадает? — горько усмехнулась я. — Скорее всего, жертвы будут. Но это необходимо. Такие мерзкие существа не должны ходить по земле! — от разгорающегося гнева её голос окреп. — Они не пощадили ни одного ребёнка! Если мы не избавимся от них сейчас — потом будет только хуже! Я промолчала, всем видом демонстрируя, что не в настроении продолжать разговор, а потом и вовсе ушла. Слазила наверх, отдохнула, перекусила и немного успокоилась. В конце концов, что изменилось? Почти ничего. Пусть планы вылечиться с помощью купленного лекарства не оправдались, но надежда всё равно остаётся — и я, и дочь чувствуем себя нормально и умирать пока не собираемся. К тому времени, когда я вернулась, освобождённый Вадим горячо спорил с лидером и ещё несколькими людьми. И судя по всему, сатанисту удалось заронить зерно сомнения в их правоте. — Иди сюда, — подозвал он меня. — Расскажи, как реагировали русалки, когда меня увидели. Недоумевая, я постаралась как можно точнее припомнить их слова и действия. — Действительно, странно, — согласился лидер. — И? — не удержалась от вопроса я. Пусть этот мужчина умолчал о том, что их препараты для меня не просто бесполезны, но даже очень вредны, но не факт, что они скрыли бы такую информацию и при оплате. В любом случае, этим людям можно посочувствовать. — Мы выяснили, что есть достаточно много несоответствий. В том числе то, что «русалки» нападали только, когда в деревнях оставалось очень мало народу, но всегда оставляли свою символику и изуродованных, но живых. Если бы бандиты реально хотели запугать, их бы не смутило наличие полутора десятка взрослых — это как раз повод продемонстрировать свою силу. А ещё они абсолютно не щадили детей, но оставляли в живых (и даже после периода реабилитации способных идти в битву) взрослых. Я думаю, что кто-то хочет стравить этих людей, — Вадим широким жестом указал на окружающих, — и русалок. Русалки говорили, что в их племени около сотни дееспособных. Если бандитов всего пара дюжин, то не удивительно, что они захотели загрести жар чужими руками. Даже если объединившиеся деревенские и русалки хотя бы частично уничтожат друг друга, то уже сильно облегчат задачу своим реальным врагам. — Мы посоветовались и решили, что ты должна поговорить с русалками, — добавил лидер местных. — И всё подробно разузнать. Тем более, что между вами, — мужчина кивнул на сатаниста, — есть связь, а значит, вопросы можно будет прояснить и на расстоянии. — Но если это сделали всё же русалки — то они в любом случае не уйдут живыми, — пообещал один из калек. — А почему именно я? Ведь Вадим там уже был, и его вполне нормально приняли... — Вадиму мы не доверяем. Думаю, что и русалки не доверяют, — покачал головой лидер. — Но я вообще отношусь к другому виду! — как они не понимают, что я-то уж точно не вызову особой симпатии? — Вот именно. С йети после первых же стычек никто не конфликтует. Ваш народ сильный, но обычно предпочитает не вмешиваться в дела людей. А вот если тронут кого-нибудь из йети, то обидчикам не поздоровится. Об этом все знают, как и о том, что твой народ до сих пор всегда придерживался нейтральной позиции. Насколько я слышал, даже самые отъявленные бандиты опасаются мести объединённых мужчин-йети и поэтому предпочитают не связываться с представителями твоего народа. — Мой народ, — невольно повторила я. Выходит, подобные мне здесь не просто есть, а, скорее всего, их не меньше десятка, а то и больше. — Ладно, согласна. Только объясните поподробнее, что от меня требуется. — Мы отойдём, — повернулся к местному лидеру Вадим. — Чтобы пока не раскрывать местоположение основного лагеря русалок. В ответ повисло неодобрительное молчание, но потом последовал неохотный кивок: — Ладно. Пока пусть это останется в тайне. Но не пытайся сбежать, — последнее мужчина адресовал только сатанисту. Отведя меня в сторону, Вадим дал несколько советов, объяснил, как добраться до селения русалок, расположенного на острове ближе к другому берегу, и, дождавшись очередного ливня, я вошла в воду. Найти деревню удалось без проблем, но в ней не было людей, так что превентивное залезание на дерево оказалось бесполезно. Пустые дома, потухшие холодные очаги и никаких запасов или движимого имущества. Хотя не похоже, что селение покидали в спешке: беспорядка нет, всё очень аккуратно, и нигде не валяется мусор или обломки. Спустившись, я ещё раз внимательно осмотрелась. Деревня была довольно большая и располагалась как на острове, так и на прилегающей к нему части озера, на связанной с берегом сети плотов. Строения представляли собой добротные полусараи-полунавесы, достаточные, чтобы укрыться от ливня, но совсем не защищающие от насекомых. Судя по всему, местные не снимают защитные костюмы ни днём, ни ночью. Или нашли ещё какой-то способ отгонять кровососов. — Эй, ты что-то хотела? — окликнул меня мужской голос. От неожиданности я отскочила к ближайшему дереву и, только услышав смех, обернулась. — Не стоит бояться. — Там к вам пришли, — махнула рукой в сторону озера, за которым скрывались силы объединённых деревень. — Знаем, но всё равно спасибо за предупреждение, — мужчина подошёл чуть ближе и устроился под крышей одного из домов. — Бандитов оказалось больше, чем мы думали, так что в открытый конфликт мы вступать не собираемся. А они нас не найдут. — Но ведь уже почти нашли, — возразила я, тоже перебравшись в укрытие. — «Почти» не считается, — покачал головой собеседник. — Есть кое-что странное, — задумчиво потянула я, отвернувшись, но искоса поглядывая за реакцией собеседника. — Те люди не очень-то похожи на бандитов. Как они вообще смогли отыскать ваше селение? — Это было не так уж сложно, — отмахнулся мужчина. — Пара наших раза три ходила к остальным, узнать новости, обстановку и, заодно они же объяснили как нас, в случае чего, найти. — Понятно, — кивнула я. — Да, вы не похожи на бандитов. Собеседник встал, выглянул из-под навеса, а потом обернулся ко мне: — Я не совсем понял твои последние слова. К чему ты ведёшь? — голос прозвучал ровно. Слишком ровно и нейтрально, из-за чего создалось впечатление, что на самом деле мужчина очень разволновался. Не затягивая, я постаралась достаточно полно пересказать версию объединившихся для нападения людей из разных деревень. Пару минут представитель племени русалок молчал, но уже не сидел спокойно, а несколько раз быстро прошёлся взад-вперёд, а потом обернулся ко мне. — У тебя с Вадимом есть телефоны. Значит, если он у них, то ты должна пойти к нам. Только там мы сможем скоординировать действия, чтобы поймать настоящих преступников. Немного поколебавшись, я кивнула. Всё зашло слишком далеко и отступать теперь поздно. Или вообще не имело смысла вмешиваться. В любом случае, лучше избавиться от бандитов, которые могут представлять реальную угрозу не только для местных, но и для свободных. Заведя меня в одно из трёх плавучих строений, мужчина подошёл к краю плота, достал из кармана два небольших камня, присел на корточки и постучал ими под водой друг об друга. На мой удивлённый вопрос о сути происходящего не ответил, предложив подождать и увидеть все самой. Действительно, через несколько минут прямо из озера высунулась рука и положила на плот небольшой свёрток и пару верёвок, другие концы которых уходили под воду. Мужчина уверенно, явно привычными движениями распаковал принесённое, расправил слегка подгнивший кожаный мешок, вставил в него несколько распорок и, привязав к верёвке, опустил на воду горловиной вниз. Верёвку натянули снизу, ёмкость дёрнулась и медленно ушла под воду, скрывшись под тут же затянувшимся слоем ряски. Такую же операцию сосед проделал со вторым мешком. — Теперь наша очередь, — обернулся он ко мне. — Тут глубина около трёх метров, так что ныряй как можно глубже, а там тебе помогут. Я с сомнением посмотрела на зелёную из-за растительности гладь озера. Решимость быстро таяла, и возникло желание остаться здесь. А ещё создалось ощущение глупого розыгрыша — ну ведь не могут же люди на самом деле скрываться под водой? — Ты понимаешь, что если я не вернусь, ваша вина будет доказана? И что вас всё равно найдут? — вопрос вырвался сам собой. — Если бы мы хотели причинить тебе вред, то уже бы это сделали, — уверенно возразил мужчина. — Я обещаю, что тебе ничего не грозит. Несмотря на то, что его слова не убедили, я сделала шаг к краю плота. Ненадолго замерла, несколько раз глубоко вздохнула и, только почувствовав первые признаки гипервентиляции, спрыгнула в воду.