Шрифт:
Дети именно потому и смеются, что правильные формы этих слов уже успели утвердиться в их сознании.
Мою песенку очень бранили в печати за «коверкание родного языка». Критики предпочитали не знать, что такое «коверкание» с незапамятных времен практикуется русским фольклором и узаконено народной педагогикой. Вспомним хотя бы известную сказку «Звери в яме», где несколько раз повторяются в различных вариантах такие стихи:
Медведь-медведухно — имечко хорошее. Лиса-олисава — имечко хорошее, Волк-волчухно — имечко хорошее, Петух-петушихно — имечко хорошее, Кура-окурова — имя худое.Почему же, спрашивается, всевозможные человеки в футлярах нещадно преследуют подобные словесные игры, столь необходимые детям в процессе их языкового развития?
С великим удовольствием я вспоминаю, как яростно встретили леваки-педагоги мои игровые стишки о лягухах, впервые увидавших черепаху:
И они закричали от страха: — Это Че! — Это Ре! — Это Паха! — Это Чечере… папа… папаха…Покойный академик Игорь Грабарь сообщил мне, что в детстве ему, как и всем его товарищам-сверстникам, очень нравилась такая вариация басни «Мартышка и очки»:
ОЧКИШКА И МАРТЫ
Старишка в мартости глаза слабами стала, А у слухей она людала…Весело и озорно, совсем по-детски увлекался такой словесной игрой молодой поэт Даниил Хармс. Нужно было видеть, каким восторгом встречали они своего любимого автора, когда он читал им с эстрады:
А вы знаете, что у, А вы знаете, что па, А вы знаете, что пы, Что у папы моего Было сорок сыновей? И дальше: А вы знаете, что на, А вы знаете, что не, А вы знаете, что бе, Что на небе Вместо солнца Скоро будет колесо?и т. д.
Совсем по-другому, но так же аппетитно и весело играет он словом «четыре» в своей последней книжке «Миллион»:
Раз, два, три, четыре, И четыре на четыре, И четырежды четыре, И потом еще четыре.Одним из лучших памятников его словесной игры останется «Иван Иваныч Самовар», где всему повествованию придана такая смехотворно однообразная (и очень детская) форма:
Самовар Иван Иваныч, На столе Иван Иваныч, Золотой Иван Иваныч Кипяточку не дает, Опоздавшим не дает, Лежебокам не дает.Такие же игровые стихи создал в свое время поэт Александр Введенский. Особенно было популярно в детской среде его шуточное стихотворение «Кто?»:
Дядя Боря говорит, Что Оттого он так сердит, Что Кто-то на пол уронил Банку, полную чернил, И оставил на столе Деревянный пистолет, Жестяную дудочку И складную удочку. Может, это серый кот Виноват? Или это черный пес Виноват?и т. д.
С таким же озорством Наталья Кончаловская изобрела такие небывалые овощи:
Показал садовод Нам такой огород, Где на грядках, засеянных густо, Огурбузы росли, Помидыни росли, Редисвекла, чеслук и репуста, Сельдерошек поспел И моркофель дозрел, Стал уже осыпаться спаржовник, А таких баклачков Да мохнатых стручков Испугался бы каждый садовник.Я не говорю, что детские писатели все, как один, должны сплошь заниматься такими словесными играми, забыв о других воспитательных и литературных задачах (это было бы ужасно и привело бы к деградации детской поэзии), я только хочу, чтобы наконец была признана педагогическая целесообразность и ценность литературного жанра, который недаром так богато представлен в устной народной поэзии (см. главу «Лепые нелепицы»).
Мастером этого жанра был С.Я.Маршак. Его знаменитое четверостишие о вагоновожатом словно затем и написано, чтобы разъярять скудоумных филистеров и восхищать детвору:
Глубокоуважаемый Вагоноуважатый! Вагоноуважаемый Глубокоуважатый.VII. ПОСЛЕДНИЕ ЗАПОВЕДИ
Итак, мы видим, что стихи для детей нужно писать каким-то особенным способом — иначе, чем пишутся другие стихи. И мерить их нужно особенной меркой. Не всякий даже даровитый поэт умеет писать для детей.