Шрифт:
Благодаря применению этого метода в фольклоре создались так называемые небывальщины, издавна широко распространенные среди русских детей:
Среди моря овин горит, По чисту полю корабль бежит… [100]Здесь, в этих строках, дано сочетание шести несочетаемых вещей: моря и овина, корабля и поля, воды и огня.
Подобную же обратную перестановку незыблемых признаков моря и леса находим в английском детском фольклоре:
100
Великорусские народные песни. Изданы проф. А.И.Соболевским, т. VII, СПб. 1902, стр. 287.
«Пустынник спросил меня, сколько ягод земляники растет в море? Я ответил ему: столько же, сколько копченых селедок растет в лесу».
Повторяю и подчеркиваю: для восприятия этих игровых стихов ребенку необходимо твердое знание истинного положения вещей: сельди — обитатели моря, земляника растет в лесу.
Небывальщина необходима ребенку лишь тогда, когда он хорошо утвердился в «бывальщине».
Если ему неизвестно, например, что лед бывает только в холодную пору, он не воспримет народной английской песни о том, что:
Дети скользили по льду на коньках В летний жаркий день.Это нужно с самого начала понять и запомнить: все подобные нелепицы ощущаются ребенком именно как нелепицы. Он ни на минуту не верит в их подлинность. Навязывание предметам несвойственных им функций и признаков увлекает его как забава.
В русских малых фольклорных жанрах эта забава нередко принимает характер игры в обмолвку:
Полтора молока кислого кувшина…
Лыко мужиком подпоясано…
Глядь, из-под собаки лают ворота. Мужик схватил собаку и давай бить палку. Собака амбар-то поджала да под хвост и убежала.
Квашня женщину месит.
Озеро вспорхнуло, а утки остались…
Корова бабу доит.
Иногда же здесь откровенная игра несуразностями:
Я посеял конопель, а выросли раки, зацвели вороны.
Кошка кованая, утка дойная…
Кочерга раскудахталася, помело нарумянилося…
На печи старик — он рыбу ловил.
Одёрни пуп, рубаху видно!
На грушу лезу, грушки трясу, караси падают, сметану собираю.
В немецком фольклоре, как и во всяком другом, тоже с незапамятных времен существует великое множество таких же озорных небылиц — для детей и для взрослых. Приведу одну из них, наиболее удачную, в талантливом переводе Льва Гинзбурга. Она распространялась в «летучих листках» в 1530 году в Нюрнберге:
Жил в мужике богатый дом, Пил хлеб, закусывал вином, Стриг ножницы овечкой. Доской рубанок он строгал, В коня повозку запрягал, Топил поленья печкой.. . . .
Сажал он в репе огород, Воров поставил у ворот, Чтоб под покровом мрака Не влезла в дом собака. Он в рыбах озеро удил, Ему сынок жену родил… [101] и т. д.По этой схеме построено немало любимейших детских стихов.
Например, эта бессмертная народная песня, возрождающаяся с каждым новым поколением детей:
Слепой подглядывает, Глухой подслушивает, Безногий вдогон побежал Немой караул закричал. [102]101
«Немецкие народные баллады» в переводе Льва Гинзбурга, М. 1959, стр. 118–120.
102
Великорусские народные песни. Изданы проф. А.И.Соболевским, т. VII, СПб. 1902, стр. 210–211.
Вариантов этой песни великое множество. Один из наиболее характерных таков:
Еще где же это видано, Еще где же это слыхано, Чтобы курочка бычка родила, Поросеночек яичко снес… Чтоб безрукий клеть обокрал, Голопузому за пазуху наклал, А слепой-то подсматривал, А глухой-то подслушивал, Безъязыкий «караул» закричал, А безногий впогонь побежал. [103]В народе такие стихи называются иногда «нескладухами»:
103
Великорусские народные песни. Изданы проф. А.И.Соболевским, т. VII, СПб. 1902, стр. 291–292.
Примеров таких «нескладух» можно привести сколько угодно, и все они будут свидетельствовать о неистребимой потребности каждого здорового ребенка всех эпох и народов внести нелепицу в тот малый, но отчетливый мир, с которым он недавно познакомился. Едва только ребенок уразумел окончательно, какие предметы съедобны, какие нет, он с радостью стал слушать народную нескладуху о том, что