Лучше бы я этого не делала. Только первые тринадцать лет своей жизни я прожила без него, это время осталось в моей памяти как время призрачных, неясных миражей без формы и содержания. Гуи стал для меня опорой, иногда сознавая это, а иногда и сам того не желая, он оставался ею и сейчас и будет всегда, до самой моей смерти, как бы я ни пыталась изгнать его из своего ка. Я прижалась спиной к стене, подтянула колени к груди и положила рядом нож. Я ждала.

Глава одиннадцатая

Время тянулось медленно. Я садилась, становилась на колени, растирала занемевшие руки и ноги, но вылезти из-под накидки не решалась из страха быть замеченной. Один раз двери внезапно распахнулись — у меня душа ушла в пятки, но это был всего лишь слуга, который зашел в спальню, чтобы подлить в лампы масла. Затем слуга вышел, даже не взглянув в мою сторону. Я попыталась уснуть, но неудобное положение и волнение разогнали весь сон, поэтому я сидела, сжимая в руке нож и спрашивая себя, как могла я решиться на столь безумную затею.

Но он пришел. Бросив смятую юбку на стул, подошел к своему ложу. Вздохнув, провел руками по лицу, развязал белую ленту, стягивающую волосы, и тряхнул головой. Затем позвал слугу. Тот бережно расстегнул и снял с шеи хозяина пектораль из лунного камня и серебряные браслеты с его рук. Гуи сбросил сандалии.

— Я устал, — сказал он. — Оставь все до утра.

— Вам нужен мак, господин? — спросил слуга.

Гуи покачал головой.

— Нет. И вина не нужно. Унеси кубок. Если хочешь, можешь его сам выпить.

Слуга взял кубок. Сквозь щелку мне было хорошо видно его лицо. Слуга хотел что-то сказать, но промолчал, видимо решив, что кубок пуст по его собственному недосмотру. Удивленно заглянув в кубок, он прижал его к груди и поклонился.

— Спасибо, господин. Если вам больше ничего не нужно, я пойду.

Гуи махнул рукой, и слуга вышел.

Больше мне Гуи не было видно, поскольку он отошел в сторону; судя по всему, он встал перед окном. Я лежала, затаив дыхание. Вот Гуи снова вздохнул и что-то пробормотал. Заскрипела деревянная рама кровати, и Гуи вновь стал мне виден. Он был все так же удивительно, невероятно красив с ровной белизной своей кожи и пепельно-белыми волосами, рассыпавшимися по плечам.

Гуи наклонился, чтобы задуть лампу, и на мгновение я увидела его лицо. Линии в уголках рта, который мне так хотелось поцеловать и который лишь дважды коснулся моих губ, стали глубже. И все. Время пощадило его, человека, который сам повелевал будущим, и вдруг я почувствовала такое до боли знакомое, такое страстное желание, что не выдержала и, видимо, издала какой-то звук, поскольку Гуи вдруг замер, глядя в мою сторону. Какое-то мгновение его глаза под тяжелыми веками, в которых вспыхнул красный огонь, смотрели прямо на меня, затем он дунул на лампу, и свет погас. Я слышала, как он забрался в постель. Я тоже закрыла глаза, а когда открыла, то увидела лишь серый свет, падающий из открытого окна.

Дыхание Гуи стало глубоким и ровным, но я была уверена, что он не спит, а только притворяется. Содрогаясь от ужаса, я вспомнила нашу первую встречу в Асвате. Он приехал в Асват, чтобы посоветоваться со жрецами храма Вепвавета по какому-то важному делу. Наше селение затаилось, предвкушая встречу со знаменитым и загадочным прорицателем, которого почти никто из нас не видел; рассказывали, что он с ног до головы закутан в покрывало, как покойник, и что под этим покрывалом скрывается какое-то страшное уродство. К тому времени я окончательно решилась на встречу с Великим Прорицателем, чтобы попросить его заглянуть в мое будущее, ибо мой отчаянный страх, что я застряну в Асвате на веки вечные, буду рожать детей, как моя мать, и, так же как она, быстро состарюсь, был сильнее, чем ужас перед этим чудовищем, о котором шепотом рассказывали женщины. Однажды в полночь я потихоньку выбралась из родительского дома и вплавь добралась до его ладьи; взобравшись на палубу, я прокралась в темную и душную каюту прорицателя, но, оцепенев от ужаса, замерла на пороге, разглядывая бесформенную массу, лежавшую на постели. Гуи уже тогда знал, что в его каюте кто-то есть.

Судорожно сглатывая слюну, я боролась с приступами паники. «Не будь дурой, — говорила я себе, — как он может тебя услышать? Слуга ведь ничего не заметил, да и в комнате все осталось как было». Но с каждой минутой мне все сильнее казалось, что Гуи меня видит. Я вжималась в стену, стараясь сделаться как можно меньше. Рукоять ножа в руке сделалась влажной. Мне хотелось закричать.

И в тот момент, когда я уже решила сбросить накидку и визжать, визжать, он заговорил.

— В комнате кто-то есть, — спокойно произнес Гуи. — Кто это?

Я закусила губу и зажмурилась, не помня себя от страха. И тогда он начал смеяться.

— Мне кажется, что это Ту, — сквозь смех сказал Гуи. — Ты бы хоть показалась, что ли, иначе как же ты будешь произносить свою обличительную речь? Выходи, а то мне хочется спать.

Отбросив накидку в сторону, я слезла с сундука и со стоном распрямила затекшую спину. С трудом держась на ногах, я дрожала от клокотавших во мне чувств — любви, ярости, страха, неизвестно откуда взявшейся детской нерешительности — и не знала, что сказать.