Исходное положение русской и шведской армий перед Полтавским сражением. 1709.

Высшее командование шведской армии накануне Полтавской битвы выглядело следующим образом:

четыре генерал-майора от инфантерии: Спарре, Руус, Лагеркруна и Стакельберг;

пять генерал-майоров от кавалерии: Кройц, Хамильтон, Мейерфельт, Шлиппенбах и Крусе;

один полный генерал от инфантерии — Левенхаупт; один фельдмаршал — Реншёльд.

К верховному главнокомандованию принадлежали также генерал-квартирмейстер Юлленкрук, а также полковник гвардии Поссе и командир Далекарлийского полка Сигрот.

Без всякого сомнения, на этом фоне выделялась сильная фигура фельдмаршала Реншёльда — и по своему званию, и военному таланту, и по достижениям, и, наконец, по личному расположению к нему короля. Он был единственным человеком, с которым Карл XII советовался и обсуждал важные военные и политические проблемы. Его вполне можно было считать заместителем главнокомандующего, которым являлся, конечно, король Швеции.

После выстрела на Ворскле ситуация в армии круто изменилась. Король до этого дня считался безусловным и абсолютным командиром в армии, его приказы выполнялись неукоснительно, его никто не мог ослушаться — он был для всех богом. Теперь, когда из-за раны в ноге король вышел из строя и эффективно управлять армией не мог, бесспорным претендентом на роль главнокомандующего был Реншёльд. Другой фигуры рядом с королем не наблюдалось. Он верил фельдмаршалу, уважал его, считался с ним и даже учился у него. Впрочем, король, кажется, не хотел окончательно устраняться от руководства армией и упускать из своих рук бразды правления: ранение лишило его возможности передвигаться и вникать во все мелочи, но все равно он оставался рядом с фельдмаршалом, а тот постоянно это чувствовал и консультировался с ним.

Когда жизнь короля несколько дней находилась в опасности, все понимали, что главным лицом в армии и государстве станет граф Пипер, а Реншёльд, главнокомандующий армией, станет ему подчиняться. А тут еще и Левенхаупт, профессор в мундире! Левенхаупт, как бы его после Лесной ни игнорировали, оставался главным генералом пехота, а следовательно, по своему положению он шел сразу за Реншёлвдом. Вообще-то после ранения Карла XII в шведской армии образовались две бреши: одну из них заполнил Реншёльд, но другая, генерала пехоты, предназначенная для Левенхаупта, де-юре оставалась пока пустой, хотя во время сражения Левенхаупт ее заполнит де-факто.

Реншёльд вступал в командование армией в первый раз и главнокомандующим он был, строго говоря, условным — за его спиной все время маячила фигура раненого Карла. И эта двойственность и двусмысленность его положения мешали ему, сдерживали его и нервировали. До этого он выполнял самостоятельные и важные поручения Карла, но командовал он при этом, если выразиться по-современному, ограниченным контингентом войск, а это был все-таки другой уровень управления и решений. Граф Пипер и генерал Левенхаупт, его личные враги, вообще не воспринимали его верховным главнокомандующим, а считали его всего лишь временно выполнявшим роль рупора раненого Карла XII. И Реншёльд конечно же знал это, а потому нервничал, переживал и боялся ошибиться. И он, по мнению многих шведских историков, допустил такие ошибки, которые в конечном счете привели к поражению. Раненый король все-таки не смог эффективно руководить Полтавским сражением, не смог и уследить за всеми действиями своего фельдмаршала. Можно сказать, что созданная таким образом атмосфера нервозности и напряжения внутри высшего военного командования шведов и послужила главной причиной всех ошибок и просчетов, допущенных им на поле сражения под Полтавой.

Личность Реншёльда, несмотря на то что он длительное время был на виду, рядом с королем и внес важный вклад во все победы и дела Карла XII, остается довольно загадочной и бледно описанной в истории. Записки Юлленкрука и Левенхаупта, несколько портретов в масле, несколько исторических анекдотов, описания его боевых дел и рассыпанные там и сям поверхностные замечания мемуаристов — вот и все, что нам осталось от этого человека. Из всего этого материала перед нами предстает сильная, колоритная, xoлерическая натура с весьма импозантной внешностью и высокомерным и строгим выражением лица, человек долга и прилежного отношения к делу, чрезвычайно работоспособный и абсолютно преданный королю, внушающий многим страх и презрительно равнодушный даже по отношению к такой значительной фигуре, какой, несомненно, был граф Пипер. Он, как и король, был одинок в своем воинском труде, — правда, в отличие от стоика Карла, нетерпим к эксцентрическим личностям типа Юлленкрука и Левенхаупта, к их «выходкам» и не ограничивал себя в выборе выражений и тональности, когда его плохо понимали подчиненные.

В июне 1709 года Реншёльду исполнилось 58 лет. Он родился в Грейфсвальде в 1651 году и воспитывался в Лунде. Вся его последующая жизнь была прожита в армии, и военному делу он отдавался целиком и полностью. Его отец, померанский купец, за заслуги перед шведской армией в Тридцатилетнюю войну был пожалован дворянством, а сам он начал служить еще Карлу XI, в 1677 году был произведен в подполковники, в 1691 году поехал изучать военные науки в Голландию. За девять лет войны он, как и Карл XII, неотлучно находился при армии и ни разу не попросился в отпуск. Люди тех времен не знали, что такое стрессы, перенапряжения, нервы, и не задумывались над этим.

Принцип стратегии XVIII века: «Сражение — это рвотное для больного, когда нет ничего другого» — полностью применим к Полтавской баталии.

В основу русского плана битвы легли идеи Б. П. Шереметева и некоторых других генералов. Фельдмаршал быстро оценил обстановку и предложил идти на выручку Полтаве, пробиваясь траншеями из-за Ворсклы. Идея содержала минимум риска: часть пехоты и кавалерии можно было переправить через реку в полутора милях к северу от шведского лагеря и затем, опираясь на ретраншемент — полевую земляную крепость, «чинить диверсии». Ретраншемент тылом будет прижат к реке и защитит место переправы и путь возможного отступления. При атаке шведов на русский лагерь можно организовать нападение из-за реки.