Куин промолчал. Наконец он поднялся и помог встать Оливии.

— Ты уверена, что хочешь выйти за меня замуж? Я ничего не почувствовал, услышав это стихотворение, пока ты не разъяснила его мне. Почему нельзя было написать его полными предложениями?

— Руперт очень редко говорит полными предложениями.

— Но он мог бы выражаться яснее. Почему было не написать: «Когда быстрокрылый воробей погиб, видимо, от старости и упал с дерева, мне показалось, будто мое сердце окутала тьма»?

Оливия обняла его.

— Ты забыл про «пестрый». А с тьмой получилось очень хорошо.

— Пестрый не имеет смысла. Птицы семейства воробьиных окрашены в серый или коричневый цвет. Понимаю, моя версия намного длиннее, но зато более точная. И грамматически верная.

— Но твоя версия имеет отношение к чувствам Руперта, в то время как Руперт говорил о твоих чувствах к Альфи.

— Ясно. Но мне все равно кажется нелогичным сочетание некоторых слов.

— Пусть это будет поэтическим эквивалентом математической функции. Значит, мы должны войти в зал и притвориться, будто ничего не случилось? Тебе надо завязать волосы.

— Нет.

— Не будем заходить в зал или не будем притворяться, будто что-то случилось?

— Я не возражаю против того, чтобы войти в зал, поскольку это единственный способ добраться до моей спальни. И я передумал.

Оливия ахнула.

— Ты хочешь сказать? Нет! Будет ужасный скандал. Никогда!

Он крепче обнял ее.

— Воробьи падают каждую секунду, Оливия. — Куин властно поцеловал ее.

Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы высвободиться из его объятий.

— Твоя мать будет в ужасе от такого скандала. Ты останешься здесь на полчаса. Я постараюсь проскользнуть в зал, и, надеюсь, люди подумают, что я просто приходила в себя после разговора с твоей матерью.

— За дверью стоит слуга.

— Что?

— Моя мать оставила его там после своего ухода, чтобы обеспечить нам уединение. Посмотри на дверь и увидишь тень от его башмаков. Слуги моей матери приучены стоять у стены, если ты откроешь дверь, то ударишь его по спине, и это привлечет внимание.

Оливия прикусила губу.

— Я не собиралась так быстро бросаться во все тяжкие.

Куин подошел к окну, распахнул его и подозвал Оливию.

— Хорошо, что ты умеешь лазить по деревьям.

— При чем тут это? Мы совсем невысоко от земли.

Куин перекинул ногу через подоконник и спрыгнул на землю. Протянул к Оливии руки и ухмыльнулся, в его глазах пылала страсть.

— Я только что сообразил, что для того, чтобы пройти в спальню, нужно миновать кухню.

Оливия осторожно подняла подол платья и перекинула ногу через подоконник. Это оказалось сложнее, чем она думала, и в конце концов она просто свалилась на Куина.

— Итак, — сказал он, крепко обнимая ее, — мы не станем возвращаться в дом. Думаю, вместо этого мы залезем повыше.

— Залезем? Куда? — Оливия огляделась. Они стояли у угла дома, напротив комнаты, где устроили бал. За исключением желтых пятен света от окон, весь сад был окутан прохладным серебристым светом полной луны. — В твою спальню ведет лестница? Знаешь, я отказываюсь по ней подниматься. Я не какая-нибудь глупышка, собирающаяся сбежать со своим женихом при свете луны.

— Разве ты мне не говорила, что я могу так смотреть на тебя, только когда мы высоко на дереве?

— Я больше не хочу лазить по деревьям, Куин! А вдруг ты снова упадешь? Тебе повезло, что ты не погиб.

Куин лишь усмехнулся.

— Даже в моем преклонном возрасте я могу взобраться вон туда. — Он указал на дерево.

Оливия попятилась.

— Прохладно. Не знаю, что ты задумал, но уверена, ничего хорошего.

— Верно. И не бойся холода. Я захвачу из конюшни пару попон.

— Ты хочешь остаться на улице?

Оливия собиралась уже возразить, но Куин поцеловал ее. В итоге она снова сидела на подоконнике, и Куин мог любоваться ее грудью.

— Хорошо, что дверь закрыта, — грубоватым голосом произнес он.

Оливия пришла в себя. Ее шпильки давно где-то потерялись, и волосы рассыпались по плечам. Корсет платья сполз почти до талии, и в лунном свете блестела обнаженная кожа.

— О нет! — воскликнула она, подтягивая платье.

— Да. — Куин удержал ее руки. — Я никогда не смогу налюбоваться тобой, Оливия. — Он отпустил ее и склонил голову.

Оливия коснулась его черных шелковистых волос, щекотавших ее кожу, и от его обжигающих, страстных поцелуев сладкая волна пробежала по телу.