Шрифт:
Аня присвистнула.
– Круто! Как в боевике! А что стало с той теткой?
– Которая выстрелила Максиму в спину?
– Да.
– Ее застрелил снайпер.
Аня вдруг накрыла ладонью его руку.
– Я тебе нравлюсь? – спросила она.
– Нравишься, – чуть растерявшись, ответил Валентин. – А что?
– Можем как-нибудь потусить вместе. Послушать музыку, попить пивка и вообще.
– Ты меня соблазняешь? – удивленно спросил Валентин.
Аня улыбнулась:
– А на что еще это похоже?
Он хмыкнул.
– Но ты меня даже не знаешь. Может быть, я маньяк и убийца?
Аня чуть прищурила свои синие глаза.
– Не напрягайся, я не собираюсь затаскивать тебя в постель. Это всего лишь флирт. Женщины любят флиртовать с мужчинами, ты этого не знал?
– Со мной не слишком часто флиртуют.
– Это странно. Ты симпатичный парень.
– Я азиат.
– И что?
– Русские девушки с подозрением относятся к таким, как я.
– Почему?
– Потому что за каждым азиатским лицом им видится таджикский или узбекский гастарбайтер.
Аня засмеялась.
– Так и есть! Но ты не похож на гастарбайтера. Слишком чистенький и гладенький. И одет вполне прилично.
– Спасибо, я стараюсь.
Аня поднялась с дивана.
– Пойду домой. Расскажу сестрам о том, с каким славным парнем нам придется жить по соседству.
– Заходи, если что.
– Ты тоже.
5
Вода в ванне оказалась ни горячей, ни прохладной, а именно такой, какой должна быть. Максим расслабил тело и прикрыл глаза.
В его памяти – должно быть, в тысячный раз – всплыла картина «последнего прощания». Так он, по крайней мере, это называл.
– Господа офицеры! – Голос звучал громко и бодро. – Я рад сообщить, что сегодня мы награждаем медалью «За отвагу» нашего сотрудника – капитана Тесленко!
Подполковник склонился над сидящим в инвалидном кресле Максимом и, улыбаясь в лицо, приладил к его груди медаль, проткнув иглой ткань мундира и вонзив острие прямо в кожу, а затем слегка пристукнул по медали ладонью.
Максим поморщился от острой боли, но не проронил ни звука. Подполковник наклонился и шепнул ему на ухо:
– Носи на здоровье, придурок.
Затем выпрямился и снова обратился к публике:
– Кажется, начинается дождь! Давайте пройдем в банкетный зал и продолжим празднование Дня милиции там!
Возражать никто не стал. Прошло несколько минут, и Максим остался на улице один. Коллеги и товарищи ушли, оставив его одного под дождем. Ни один из них не обернулся, чтобы бросить на него взгляд, попрощаться или сказать что-нибудь ободряющее.
Дождь все усиливался. Максим не двигался с места. Когда дождь превратился в настоящий ливень, подполковник вернулся, держа над головой раскрытый зонт. Он быстро прошел между луж, остановился перед инвалидным креслом, взглянул на мокрого Максима, потом достал из кармана плаща серебристую фляжку и швырнул ему на колени:
– Это тебе, Тесленко! Желаю спиться побыстрее!
После чего развернулся и быстро ушел прочь. Максим с минуту сидел неподвижно, глядя на фляжку и не замечая льющихся по лицу ледяных струй, потом протянул руку, но от неловкого движения фляжка упала на землю.
Максим нагнулся и постарался дотянуться до нее. Еще немного… Еще чуть-чуть… Вдруг мир крутанулся у него перед глазами, и в следующий миг он грузно шлепнулся в лужу.
Лежа на спине в жидкой грязи, Максим поднял фляжку, свинтил крышку и сделал пару глотков. Закашлялся, отнял бутылку от губ, снова глотнул, потом опустил руку, посмотрел на небо, вытер рукавом мундира мокрое от дождя и слез лицо и вдруг рассмеялся. Он лежал в грязи, под барабанящим по лицу дождем, и смеялся, глядя в серое, беспросветное небо и зная, что солнце больше не покажется. Никогда.
Когда Максим вкатился на своем кресле в кухню, Валентин делал себе бутерброд с ветчиной. Увидев босса одетым и на коляске, он удивленно приподнял брови:
– Максим Петрович? Вы уже оделись! Почему не позвали меня?
– Как видишь, справился сам. Сходи в магазин и купи мне еще одну бутылку коньяка. Да поживее!
Валентин покачал головой и спокойно произнес:
– Не дождетесь.
– Я тебя уволю к чертовой матери! – грозно сказал Максим.
– Не уволите, – спокойно возразил тот. – Если я уйду, вы останетесь совсем один. И некому будет даже подать вам утку, чтобы вы могли помочиться.