— Какое предложение, милый дядя? — испуганно спросила Жозефина.

— Немедленно отправляться в Италию и посвятить себя там искусству. В этой стране, полной преданий о великих ее художниках, он найдет прекраснейшие образцы его. Я дам ему возможность учиться у хороших мастеров, он добьется быстрых успехов, и кто знает, может быть, года через два станет победителем на конкурсе, и тогда супругом вашим будет многообещающий художник, которому богатство ваше облегчит путь к славе.

— Но я уверена, милый дядя, — сказала Жозефина, — что это вовсе ему не понравится. Он очень горд и бескорыстен. И никогда не согласится быть обязанным своими успехами не себе, а тому положению, которое создам ему в свете я.

— Но у него есть честолюбие, — ответил граф. — Оно свойственно всякому художнику. Жажда славы скоро возьмет верх над его щепетильностью.

— Но я-то вовсе не хочу быть орудием в руках честолюбца, милый дядя. Я усомнилась бы в его любви, да и сама разлюбила бы его, если бы Коринфец согласился принять мое состояние, еще не прославив своего имени…

— Ну вот что, — сказал граф, вставая, — дело это не терпит отлагательства. Надо что-то немедленно решить, мы побеседуем с ним об этом нынче же. Так, значит, я могу ему сказать — не так ли? — что вы его любите, и настолько, что готовы будете выйти за него замуж, каково бы ни было к тому времени его положение, а я согласен на ваш брак даже в том случае, если он останется простым столяром. Я правильно понял вашу мысль?

— Но дядя, — растерянно пролепетала Жозефина, вставая вслед за графом, который делал вид, будто собирается уйти, и стараясь удержать его. — Дайте же мне все-таки подумать! Мне ведь все это и в голову никогда не приходило! Как это можно — обещать выйти замуж, когда я еще не овдовела и вообще знаю, что брак — это сплошные горести… Нет, это просто невозможно. Мне нужно опомниться, посоветоваться…

— С кем, дорогая племянница? С Коринфцем?

— Нет, с вами, милый дядя, только с вами! Вы один можете дать мне хороший совет! — воскликнула хитренькая Жозефина и бросилась в объятия графа.

Старый вельможа превосходно понял, чего хочет от него юная маркиза: она ждала, чтобы он избавил ее от этого пугавшего ее теперь обещания, чтобы он помог ей разорвать связь, которой она стыдилась. Любя Коринфца, Жозефина была искренна, но тщеславие ее было сильнее любви. Женщина не отказывается от света, после того как все принесла в жертву, чтобы только быть причастной к нему. Ради счастья хоть иногда блистать в нем она готова терпеть постоянные муки, только бы не быть изгнанной, только бы иметь право вернуться в него.

Граф позволил Жозефине отложить свое решение до вечера. Затем, пообещав ей еще подумать относительно предстоявшего ему объяснения с Коринфцем, он оставил ее одну. Внутренне он торжествовал. Хитрость его удалась блестяще.

Жозефина тотчас же бросилась к Изольде и пересказала ей слово в слово все, что только что сказал ей граф. Изольда слушала ее в большом волнении. Какая-то странная радость вспыхнула в ее глазах, и, кончив свой рассказ, маркиза с изумлением заметила, что по щекам кузины катятся слезы.

— Что с тобой? — спросила Жозефина. — Говори же, что ты обо всем этом думаешь?

— О, дорогой мой дедушка! До чего он благороден! — воскликнула Изольда, подняв глаза к небу и крепко прижав руки к груди. — Я была уверена в этом, недаром я так верила в него! Я знала, что, как только представится случай, он претворит слово в дело. Да, да, конечно, Жозефина, тебе надо выйти за Коринфца!

— Я совершенно не понимаю тебя, Изольда! Не ты ли говорила мне сегодня, что я никогда не буду счастлива с ним, что мне надо с ним порвать? А теперь ты советуешь мне связать с ним свою судьбу навсегда!

— Я считала, что это мой долг так говорить с тобой и указать тебе на недостатки твоего возлюбленного, чтобы исцелить тебя от этой любви, которая казалась мне недостойной. Но дедушка исходит из морали более возвышенной, он-то понимает, что такое подлинная нравственность! И он посоветовал тебе оставаться пока верной твоему мужу, в ожидании рокового часа, после которого ты станешь свободной и сможешь произнести другую клятву в любви более законной и более счастливой!

— Так, значит, ты тоже советуешь мне выходить за Коринфца? А его честолюбие, а его ревность, а все его оскорбления, которыми он уже теперь терзает меня, а его любовь к Савиньене — может быть, она еще не угасла? Ты забываешь, что нынче ночью я выгнала его, я просто себя не помнила от гнева и ненависти.

— А завтра он вернется к тебе и будет просить у тебя прощения за свои ошибки, за все, в чем он виноват, и ты исправишь его недостатки, исцелив его страдания, доказав свою искренность обещанием…

— Да вы оба просто сошли с ума! — закричала маркиза, выйдя из себя. — Одно из двух — или вы, ты и твой дедушка, хотите испытать меня, разыгрывая всю эту комедию, или же действуете согласно какой-то нелепой республиканской теории, которой вам вздумалось принести меня в жертву! Интересно, что сказал бы дядя, если бы тебе пришло в голову выйти замуж за Пьера Гюгенена, и что сказала бы ты сама, услышав совет выйти за него!