Брошенная жена... Женщина, месяц за месяцем переживающая боль этого унижения... Новая любовь пришла к ней нежданно — когда она уже отчаялась встретить СВОЕГО ЕДИНСТВЕННОГО. У ее избранника есть ВСЕ — ум, мужское обаяние, доброе сердце... но свободен ли он? Алина встает перед НЕЛЕГКИМ выбором, от которого зависит вся ее жизнь...
Алине приснилось море.
Огромное, синее до черноты, как на картинах Айвазовского, оно окружало ее со всех сторон — ни единого островка вокруг, одно сплошное море, сливающееся с линией горизонта. Наверное, во сне Алина была рыбой, потому что чувствовала себя посреди этого бушующего пространства легко и спокойно, абсолютно невесомо. Удивительное, сказочное ощущение, которое наяву способен испытать, наверное, только ребенок. Шум огромных, падающих высоким каскадом где-то над головой волн ничуть не беспокоил ее и казался тихой песней, которую поет мама, склонившись над детской кроваткой. Алина была рыбой, она была в родной стихии, ей было так хорошо, и утренний звонок будильника показался несправедливым. Вопиюще несправедливым, в прямом и переносном значении этого слова...
Алина заставила замолчать будильник, снова закрыла глаза, с тоской подумав: нет, не получится. И оказалась права — конечно же, у нее не получилось снова уснуть и увидеть продолжение своего удивительного сна, вторую серию единственного на свете сериала, который пришелся бы ей по душе. Так уж устроена жизнь: все хорошее рано или поздно заканчивается.
«С чего это? — подумала она, нехотя поднимаясь с кровати. — Ведь ни разу в жизни на море не была, видела его только по телевизору. А тут вдруг — так ясно, так отчетливо, даже запах, даже вкус соленый. Может, правда все это... Про переселение душ? Может, я на самом деле в прошлой жизни была рыбой?»
«Вероятнее всего, камбалой, — подсказало ей следующую мысль отражение в зеркале. — Камбалой как была, так и осталась». Она улыбнулась слегка натянутой улыбкой... Пора бы уже к двадцати пяти годам распрощаться с юношеским комплексом неполноценности по поводу более чем скромных размеров собственных женских прелестей. Ведь полно на свете девиц с пышными формами, которые от этого ничуть не более счастливы, чем она. Ну если только совсем чуть-чуть, совсем немного, если вообще возможно сравнивать размеры счастья, как сравнивают размер груди.
«Ну, и что же было дальше? — Она продолжила свои иронические размышления уже на кухне, торопливо глотая обжигающий кофе и поглядывая на часы. — Плавала, плавала камбала, радовалась жизни и думала, что так будет всегда. Но, увы, недолго наслаждалась беззаботная камбала. Потому что вскоре пришел к морю рыбак, закинул удочку, и глупая камбала сразу же попалась на крючок. Бросил рыбак камбалу в ведерко, барахталась в нем глупая камбала, раздумывая, почему это море вдруг стало таким крошечным. Но долго думать не пришлось, потому что рыбак достал камбалу из ведерка, содрал с нее ножиком ее блестящие чешуйки, вытащил внутренности вместе с глупым сердцем, обвалял, как полагается, в муке и обжарил на сковородке в большом количестве растительного жира. И сожрала глупую камбалу красивая рыжеволосая стерва по имени Лариса, и глупого рыбака тоже сожрала вместе с ней, потому что была она ненасытной...»
* * *
«Ненасытной...»
— Эй! Эй, Алинка, ты где? Ау!
Наташа прочертила в воздухе зигзаг ребром ладони. Традиционный жест, призванный вернуть загулявшегося в заоблачных далях человека на землю. Алина вздохнула. Если бы все было так просто, или если бы в руках Наташи оказался магический жезл... Прочертила линию — крест-накрест — и дело с концом, никаких тебе воспоминаний, никакого прошлого. С большим трудом ей все же удалось оторвать взгляд, приклеившийся намертво к противоположной стене.
— Я здесь, Наташа. На работе, в универмаге «Детский мир», на втором этаже, в отделе «Кодак».
— Молодец, — раздалась похвала. — Ответ исчерпывающий, заслуживает оценки «отлично». И все-таки, у тебя что-то случилось?
Алина помолчала немного. Она не любила делиться своими переживаниями. С самого детства — только с мамой, но детство давно уже прошло, а мама живет теперь слишком далеко и не может прижать к себе и вытереть слезы теплой ладонью.
— Случилось, Наташа. От меня муж ушел. К другой женщине.
— От тебя ушел муж? — оторопело переспросила Наташа и даже села от неожиданности на табуретку. Прислонилась к стене, молча и внимательно разглядывая Алину. — Ты в этом уверена?
— Еще бы я была в этом не уверена.
— Послушай... Может, это со мной что-то не так. Не все в Порядке. Провалы в памяти и все такое, знаешь... Только ведь еще вчера ты была не замужем? Какой муж, Алина?
— Мой муж. Мой собственный муж ушел от меня три года назад. А вчера я на самом деле была не замужем, и позавчера тоже.
— Ах, вот в чем дело. — Наташа облегченно вздохнула. — Так бы и сказала сразу, что три года назад.
Алина грустно улыбнулась, почувствовав это облегчение в ее вздохе. Странно, неужели остались еще на свете люди, которые всерьез верят в то, что время лечит? Или, может быть, с кем-то и вправду такое случалось — проснувшись однажды утром, вдруг чувствуешь, как слабеет память, как отпускает боль, день за днем сжимающая железными тисками опустевшую душу? Говорят, бывает. В фильмах показывают, в книгах пишут. Не врут же?