— Ну хорошо. Если только парой фраз... — наконец сдаюсь я.

И мы едем по направлению к центру.

Скоро приезжаем в красивейший из районов Петербурга; район этот я неплохо знаю, поскольку много раз прогуливалась по нему. Здесь недалеко канал Грибоедова и знаменитый храм Спаса на Крови, воздвигнутый на месте гибели государя Александра II. В одном из старинных очень престижных и дорогих четырехэтажных домов на втором этаже — семикомнатная квартира Кандидата «с мамой и двумя служанками».

Входим в подъезд, поднимаемся по широкой лестнице с массивными мраморными перилами. На лестничной площадке между первым и вторым этажами Кандидат останавливается. До меня тут доходит, что останавливается он, чтобы отдышаться. Одышку свою он не может от меня скрыть, хотя и пытается. Глядит на меня как-то виновато, тяжело переводит дух.

И проводит отвлекающий экскурс:

— Тут, Люба, мы живем недавно — года полтора. А раньше жили в «хрущевке». Дом этот непростой. Кто тут только ни обитал!.. И какой-то архитектор российский, и профессора Академии, и старой школы врачи, и даже, говорят, генерал, один из героев Шипки...

Я осматриваюсь, но, кроме лестницы и перил, ничего не вижу:

— А сейчас?

Он уже как будто отдышался:

— О, сейчас тут полнейший интернационал! Я уже познакомился кое с кем. На первом этаже — поляк какой-то, на втором, напротив меня — финн, выше — латышская семья. Еще — черные какие-то недавно появились. Не знаю, что за фирма. Но, кажется, торгуют на рынке. Деньгами сорят, подлецы...

Мы поднимаемся дальше. Я оглядываю огромные ажурные окна, богатую лепнину под потолком. Каблучки мои постукивают по стертым мраморным ступеням, стук уходит по лестнице вверх и возвращается помноженный эхом.

— Красиво! — восклицаю я. — Умели строить в старину.

Мы останавливаемся у высокой двери — она под потолок, наверное, в два моих роста. Обита дорогим черным дерматином. Бронзовая ручка с головой льва.

Кандидат открывает дверь большим ключом. Пропускает меня вперед. Но я не спешу проходить. Трогаю дверь, которая так впечатлила меня. Она очень тяжелая, наверное потому, что дубовая, — у меня едва хватает силы, чтобы сдвинуть ее.

— Какая! — говорю восхищенно.

Кандидат с улыбкой кивает:

— Эта дверь — предмет моей гордости! Ей, пожалуй, лет сто, а может, двести. Она была тут всегда. И всегда будет — несмотря ни на какие перемены в стране, во всем мире. Она переживет многие войны. Дверь эта — как символ...

Кандидат замолкает.

А мне любопытно:

— Как символ чего?

Он с любовью оглаживает дерматиновое покрытие:

— Как символ крепости, основательности. Чего еще? Ну... порядочности, благородства. — Тут он внедряется в некие философические кущи, в которых сам еще плохо ориентируется: — Эта дверь как бы между двумя мирами. Проходя в эту дверь, как бы переходишь в иное качество.

Я смотрю на него пристально, пытаюсь сообразить:

— А благородство, порядочность, о которых ты говорил... по какую сторону двери?

Кандидат делает вид, что обиделся:

— Вечно ты передергиваешь мои слова! Не можешь слушать молча? — он закрывает дверь, роется в каком-то темном шкафу, потом додумывается включить свет в прихожей. — Можешь не разуваться, Любовь (он редко называет меня так — в случаях сугубо официальных, которым сам придает повышенное значение)! Вот... надень бахилы.

Тут я замечаю — в прихожей, в коридоре до блеска натертый темный паркет. Едва уловимо — даже приятно — попахивает мастикой.

Из глубины квартиры доносится надтреснутый старческий голос:

— Веня, это ты? Веня, ты не один? Веня, ты с кем?

— Да, это я, мама! — сладким голосом отвечает Кандидат.

— Веня, скажи товарищу, чтобы не забыл надеть бахилы. Наш паркет — историческая ценность. Наш паркет — с большой буквы, как в Зимнем дворце. И сам нагнись уж...

Глаза у Кандидата становятся печальными. Увы, ему приходится нагнуться. И — о, значительный момент! — мне посчастливилось видеть Кандидата «нагнутым»!

Можно ли представить себе «нагнутой» ветряную мельницу?

Натянув бахилы, Кандидат выпрямляется. Лицо его в этот миг красно, как советский флаг. Мне даже становится боязно за жизнь Кандидата — как бы не случился с ним инсульт.

Кандидат говорит в пространство квартиры: