— Можно нам еще раз заглянуть в ваш музей? Только на пять минут!

— Ладно, раз уж вы здесь, спорщики вы эдакие! Что с вами поделаешь, искатели приключений!

И вот наконец ребята попали в комнату, где была старинная корабельная утварь.

Профессор уселся на подоконник, свесив ноги. Андре начал искать на стене компасы. И был сильно разочарован, обнаружив, что за компасы он принял корабельные часы.

Мальчик бегло оглядел остальные предметы. Это была странная коллекция. Вычурная надпись на полусгнившей доске свидетельствовала, что доска — видимо, гордость коллекционера — когда-то принадлежала кораблю «Санта Мария». Подзорные трубы самых различных образцов поблескивали стеклами во всех концах комнаты. Потрепанная зюйдвестка напоминала о бурях и тайфунах, а боцманский свисток — о суровых морских буднях. Даже матросские ножи и кинжалы грозно смотрели со стен. Гарпуны и диковинные снасти могли поведать, как ловят рыбу во всех частях света. Тут же висели страшные маски, вывезенные, наверное, с островов Тихого океана. Однако большую часть коллекции составляли мореходные и географические карты. Но вот Андре показалось, что в углу висит компас. Он бросился туда: и правда, это был компас!

— Ну как, нагляделись на мое старье? — усмехнулся профессор.

— А что, — затаив дыхание спросил Андре, — этот компас в порядке? Работает еще?

— Конечно, — ответил профессор. — Отведи рычажок, и стрелка запрыгает.

Стрелка рванулась в сторону… Андре нетерпеливо оглянулся на девочку. Почему она не подойдет и не взглянет на компас? Марина застыла в задумчивости у старого, глобуса. «Вот так всегда, — подумал Андре, — я тут горло надрываю, кричу: «Компас, компас», чтобы привлечь ее внимание, а она, видно, опять забыла, зачем мы сюда пришли».

— Кстати, этот компас — мое недавнее приобретение, — заметил профессор. — Остальные экспонаты куда постарше, у меня есть даже навигационная карта шестнадцатого века. Подумать только: этой картой пользовались команды английских фрегатов. Кто знает, какие пиратские набеги они тогда замышляли!

Профессор Зенциг ловко соскочил с подоконника и подошел к одной из карт, пожелтевших от времени.

Любопытная Марина тотчас подбежала к профессору, тогда как Андре не мог оторвать глаз от компаса. В ушах у него все еще звучали слова: «Этот компас — мое недавнее приобретение!»

И тогда Андре спросил хриплым от волнения голосом:

— Откуда у вас этот компас?

Только теперь Марина поняла, на что отважился Андре, как близко он подошел к раскрытию тайны.

Профессор обернулся и небрежно спросил:

— Компас? Он с голландского грузового судна, которое затонуло у берегов Мексики во время второй мировой войны. Судно подорвалось на немецкой мине.

Волнение как рукой сняло. Дети не могли скрыть своего разочарования, но профессор ничего не заметил. Сняв со стены компас, он повернул его тыльной стороной кверху.

— Тогда затонул фрахтер «Питер». Очевидно, компас — это все, что от него осталось. Вот, смотрите, здесь выгравировано название. Я в те времена жил в Мексике, на берегу моря. Один рыбак подарил мне этот компас в качестве платы за лечение.

Профессор задумчиво глядел на компас: наверно, в его памяти ожили сейчас старые воспоминания.

Разочарование сменилось в душе Андре чувством стыда. Выходит, с этим компасом связана иная история. Вероятно, у всех необычных вещей, собранных в этой комнате, своя увлекательная история.

Андре опустил глаза.

А Марина с интересом спросила:

— Вы работали в Мексике врачом?

— Не только в Мексике. Там я очутился после того, как бежал от фашистов из Франции. А во Францию попал еще в 1933 году: сошел на берег с немецкого корабля, когда на нем подняли флаг со свастикой. В Германию я тогда не вернулся, потому что ненавидел фашизм. Я нашел работу и за границей — правда, нелегкую работу. Некоторое время жил в тогдашних французских колониях в Африке и многому там научился. И не только как врач. Я хорошо понял тогда, почему в богатых краях нашей прекрасной земли до сих пор существуют и голод, и нищета, и отсталость. Да, век живи — век учись. Сколько бы ни прожил человек, он никогда всего не узнает.

Андре исподлобья взглянул на профессора: ему было очень стыдно. Он с трудом удерживался от слез.

— Мы сейчас уйдем, — сказал он, — вы ведь наверняка спешите.

— Кто теперь не спешит? — добродушно ответил профессор. — Когда у человека много работы, то времени у него, конечно, не хватает.

— А мы-то думали, — проговорила Марина, — что вы отдыхаете в уединении.

Профессор Зенциг улыбнулся:

— Вы, наверно, думали: бегает тут по улицам старичок со своей собакой, да еще с такой огромной, и живет он в доме за деревьями и кустами, и вдобавок старичок профессор. Вот уж, видно, чудак!..

Дети молчали, они думали в ту минуту одно и то же: «Знал бы профессор, в чем мы его подозревали! Мы ведь были готовы считать его вором».

Покидая музей, который устроил в своем доме профессор, Андре в последний раз взглянул на стену, где висел компас. В полутемной прихожей профессор распахнул какую-то дверь.

— Разнообразия ради мы выйдем из дома иным путем. Вот здесь я работаю.

Совершенно ошеломленные, Марина и Андре очутились вдруг в ослепительно светлой лаборатории ученого: белая гладкая мебель, полки с книгами, поблескивающие пробирки. Склонившись над микроскопом, здесь сидела женщина. При появлении детей она подняла голову. Молодая женщина.