вроде бы он есть, а вроде бы и нет. Вагончик же закрыт, откуда запах

спрашивается? А мне все равно чудится. И покойник того... портиться

начал... и двигаться понемножку...

– Как двигаться... куда двигаться?

– Кажется, к двери он двигался. Сантиметра на два точно сдвинулся -

абсолютно серьезно ответил я - Наверное, мне показалось с перепугу. Но

дверь я скрести перестал и даже подпер пустой бочкой из-под дизельного

топлива. На всякий случай, а то кто его знает. Потом, дней через десять-

двенадцать, Никитич местами стал на тушенку похож. Или на кильку в

томате. Ну, понимаешь, когда тело разлагается...

– Не надо, Рос! В задницу такие подробности! Что дальше то было?

– Вертолет прилетел - бледно улыбнулся я - С отцом. Только не через

одиннадцать дней как я ожидал, а через семнадцать с половиной. Я к тому

моменту голодный как собака был, только консервы остались, а я их хоть

убей жрать не могу. Как в банку загляну, так Никитича вспоминаю. Потому

уже узнал, что отец специально вертолет задержать попросил, чтобы вместе

с ним прилететь и с блудным сыном серьезно поговорить. Шесть дней не

критично же, а у него в адмиралтействе дела какие-то важные были, не мог

раньше вырваться. Но прилетел. Вертушка села, он вышел весь важный

такой из себя, смотрит сурово из-под бровей, как я к нему ковыляю.

Дождался пока между нами два шага осталось и серьезно так говорит:

"Сын". Я кивнул и как врезал... прямо в глаз.

– Отцу?

– А кому еще? Ему. Врезал и орать начал, у меня как припадок начался -

невесело усмехнулся я - Трясет всего, слюной брызжу, руками-ногами машу.

Раза два в него попал, если не считать первого раза, а потом он меня скрутил,

мордой в снег сунул, еле держит. Остальные из вертолета выскочили, лица у

всех ошалевшие - еще бы, прямо на их глазах какой-то салага целому контр-

адмиралу в морду засадил. Я реву как бешеный, всех склоняю в различных

родах. Извернулся, отца скинул, пилота душить кинулся - реально. Руками

ему в глотку вцепился, он хрипит, меня три мужика еле отодрали. И опять

мордой в снег. Ты чего замолк, Влас? Выпьем еще по одной?

– Давай... выпьем - как-то заторможено кивнул он - Не помешает. А пилота

за что?

– Ну, вертолет он водит - пожал я плечами - А вертолет вовремя не

прилетел. Поэтому, наверное. Да я просто немного не в себе тогда был. В

принципе больше и рассказывать нечего. Связали меня как редиску, влили

грамм сто коньяка, я немного очухался. Рассказал что случилось. И на этом

моя полярная одиссея закончилась.

– Домой отвезли?

– Ага. Только сначала к доктору одному военному. Тоже в возрасте уже. Он,

кажется, подводников на профпригодность проверяет. Беседует там с ними,

расспрашивает. Меня к нему первым делом. Знаешь, как доктора зовут? Не

поверишь! Андрей Никитич! Никитич! Я как услышал, так хихикать начал и

минут сорок остановиться не мог. Но мужик хороший, добрый. Я сам не

заметил, как всю свою жизнь рассказал, начиная с самого детства. А потом

он меня порадовал на прощание.

– В смысле?

– Ну, он после того как со мной пообщался, вежливо так извинился и в

другой кабинет вышел, к отцу моему, а стенки там тонкие. Как он орал! Это

надо было слышать! Я матерных слов штук пять новых выучил. А потом

меня уже домой. К маме. Такие вот дела, Влас. Я несколько месяцев дома

покантовался, таблетки попил, а как в себя пришел, так и свалил. Отец денег

дал, мать добавила и я сюда. А что о себе не дал знать, так-то извини. Сам не

знаю почему. Правильно ты мне в челюсть дал. Можешь еще раз двинуть.

– Прекрати, Рос. После твоего рассказа... - качнул головой Коготь.

Помолчал и неожиданно широко улыбнувшись, рыкнул - Хотя... Раз уж ты

предлагаешь. Давай я тебе еще раз в кочан тресну!

– Только попробуй!
– в дверях нарисовалась Кира в пижаме и с полотенцем

на голове - Я тебе так двину!

– Оппа... И как давно ты нас слушаешь, радость заразная? -

поинтересовался Влас.

– Все тебе расскажи!