– Спасибо за откровенность, – иронично усмехнулся я, допивая свой кофе.

– Ну, хоть что-то же должно было мне достаться от отца? – она улыбнулась, после подняла руку, призывая официантку, – мы ещё посидим или уже пойдем?

– Давай пройдемся, – предложил я, – сегодня погода хорошая – теплая. Вряд ли ещё в этом году выпадут такие солнечные дни.

– Ну, как хочешь, – согласно кивнула девушка, оплачивая наш счет.

После недолгих споров мы отправились в Гринвичский парк, где провели целый день, наслаждаясь природой, сладкой ватой и друг другом. Этот парк был достаточно уединенным, чтобы мы могли спокойно быть вместе, не боясь на кого-нибудь наткнуться.

Наконец, когда мы устали от прогулки, то устроились возле небольшого озера в тени деревьев. Мария, не любившая курить на ходу, тотчас же достала свои сигареты и закурила, расслабленно рассматривая деревья и держа меня за руку.

– Хорошо, – тихо прошептала девушка. Сейчас мы были здесь одни – слишком далеко располагалось это место от остальной части парка – сюда мы шли почти два часа.

– Мне всегда хорошо, когда ты рядом, – вполголоса ответил я.

– Знаешь, не смотря на то, что сейчас день, мне немного страшно, – Мария посмотрела по сторонам и негромко вздохнула, – поскорее бы уже поймали этого выродка. Мои родители хотят увезти меня, если он ещё кого-нибудь убьет.

– Я слышал, появились новые сведения в его деле, – уверенно проговорил я, сильнее сжимая руку девушки.

– Что?

– Последняя девушка знала его лично. Её подруга заявила, что примерно за неделю до её убийства та познакомилась с каким-то парнем, которой ей очень понравился. В тот день она планировала пойти на свидание с ним.

– Известно, как его зовут, и как он выглядит? – взволновано поинтересовалась Мария, отставив сигарету от своих губ.

– Нет, никакой новой информации о нем в этом плане. Та девушка была весьма скрытна, её подруга лишь по косвенным признакам догадалась, что у неё роман.

– Жалко, – разочарованно пробормотала Мария, затягиваясь и выпуская дым, – бедная девушка – в последние минуты своей жизни узнать, что твой возлюбленный каннибал с красной лентой. Это дико.

– Поэтому не вздумай променять меня на какого-нибудь незнакомца! – полушутя сказал я и легонько пихнул её в бок, чтобы расшевелить.

– Не пихайся! – тут же воскликнула девушка и, отбросив сигарету в сторону, сильно толкнула меня на другой конец лавочки. От неожиданности я потерял равновесие и упал на землю.

– Ой! Это была не я! – девушка подскочила и развела извиняюще руки в стороны, а когда не увидела понимания с моей стороны, резво перепрыгнула через лавочку и помчалась в сторону поля.

– Эй! – крикнул я в след, и было устремился за ней, но краем глаза мне померещилась какая-то тень в гуще деревьев. Но когда я резко обернулся и посмотрел в ту сторону, то увидел лишь несколько ворон, срывающихся в полет, как будто бы их что-то спугнуло.

– Догоняй! – прокричала Мария, маша мне с поляны. Пока я рассматривал деревья, она умудрилась довольно далеко убежать, так что я быстро выкинул из своей головы всякие глупости и ринулся за ней.

Позже мы лежали в высокой желтой траве. Мария водила колоском по моим губам и нежно улыбалась.

– Я не хочу тебя терять, Давид, – полушепотом пробормотала она.

– А я тебя, – хрипло ответил я, сильнее прижимая её к себе.

Она склонилась к моему уху и легким шепотом попросила:

– Поцелуй меня, это осенняя горечь на губах – невыносима!

Наши губы коснулись друг друга, мёд был сладок, а объятия нежны и теплы. Её руки в моих волосах, мои на её талии. Почему наши тела раздельны? Почему мы не можем стать по-настоящему едины? Я не хочу разлучаться с ней, не хочу терять её ни на минуту!

Осень, ещё минуту назад бывшая холодной и ветреной, стала жарче, чем в июле, а её краски жгли глаза от насыщенности. Мир становится ближе, когда Мария рядом.

***

– Сядь сын, нам нужно серьезно поговорить.

Когда я вернулся домой, там меня уже ожидал мой отец. Они сидел на нашей маленькой, двухместной кухне в старом засаленном халате, под которым была домашняя майка и теплые рейтузы. Перед ним, на столе, стояла пустая чашка из-под кофе, который судя по запаху, отец разбавил дешевым коньяком, также была почти пустая пачка сигарет и пепельница, заполненная доверху окурками.

– Что случилось, отец? – тихо спросил я, тревожно рассматривая представшую передо мной картину.

– Это ты меня спрашиваешь, что случилось? – хрипло процедил он, – садись!

Я неуклюже опустился напротив него. Теперь мне было лучше видно его лицо, и оно ужаснуло меня. Если раньше на нем только-только стали проступать следы настоящей старости, то сейчас передо мной сидел глубокий старик. Каждая морщинка на его лице проступила с пугающей отчетливостью, его глаза потускнели, а пальцы рук нервно подрагивали, выбивая странную мелодию по столу. Мелодию стариков.