Шрифт:
– Ты давай всё по порядку, – Алексей повернулся на бок, приблизив голову к самой щели. – Что за кент, откуда? Кстати, откуда молитву эту знаешь?
Пауза.
– Ты прав, кореш. Что ж, по порядку так по порядку… От вышки отмазали меня, хотя прокурор был за. Дали пятнашку. Тоже не сахар, но всё-таки… Однако радоваться пришлось недолго.
Пауза.
– Кум лагерный предложил ссучиться, я его послал. Ну, меня на пилораму поставили пахать, в назидание потомкам… Как так вышло, толком не помню – вроде роба за сучок зацепилась… В общем, затянуло меня и выплюнуло уже готовенького. На доски-сороковки распустило, как раз ножи на сороковку были настроены…
Пауза.
– Стою я, значит, над ошмётками, что ещё недавно гражданином Ясиным были, и ни хрена не понимаю. Голый, как в бане, да плюс к тому бритый, как пид…рас из отеля "Москва", бляха муха. Народ суетится, пилораму остановили… А меня никто в упор не замечает, будто и нету… Я одного за руку хвать – а рука-то насквозь проходит…
Снова пауза.
– Вот тут этот и нарисовался… Конвоир. Пошли, грит, и быстро притом. У меня, грит, на тебя одного времени нету… А сам, слышь – балахон в воздухе висит, и под ним ничего вообще. Пусто. Ну, до того жутко мне стало… я ж…пу в горсть и ходу. Да только куда там… это тебе не вохра косолапая.
Ещё одна пауза.
– Собрал он за день шесть рыл, по всем окрестностям – городишко там, зона, деревушки окрестные опять же… Сам плывёт впереди, колышется, будто бельё на ветру, а мы следом топаем. Да быстро так, точно спортсмены-скороходы… Вёрст восемьдесят за день я отмахал, не меньше. А к закату привёл он нас в какое-то место, до того мрачное – мороз по коже. Чёрный бурелом кругом, а на поляне камень в два человечьих роста… Гладкий такой, будто стёсанный. И мы в тот камешек один за другим, как в воду… А на другой стороне – здесь уже, стало быть – нас встречает чудо без перьев…
– Деревянный такой, вроде Буратино здоровенного? – перебил Алексей.
– Чего? Да не… какой там Буратино… Из железного прута скручено, больше на вешалку какую-то похоже… И на этом, прикинь, напялен вроде как узбекский халат. А наверху, хочешь верь, хочешь нет – бетонная голова от памятника Лаврентий Палычу присобачена. Если бы мог тогда ссать – непременно обоссался бы…
Пауза.
– Потом загнали нас всех в грузовик с решётчатым верхом. Руки вверх – и в кандалы, ноги в каких-то путах, на водоросли похожих… А водилой натуральная креветка, здоровенная и с рожей, на человечью похожей… Я такого никогда с перепою не видал. И понеслось… День едем, ночь в каком-нибудь бункере из-под цемента, или других столь же удобных отелях отдыхаем. Одних сгружают, других загружают… мотор воет, словом перекинуться невозможно. Вот так здесь и оказался.
На сей раз шёпот замолк надолго.
– Ты про кента хотел рассказать, – напомнил Алексей.
– А, да… Попал я сюда, как тебе ясно, в полных беспонятках. Единственное, что сообразил – место это на город Куйбышев смахивает. Ну, что Самарой до революции звали… А белые горы на горизонте, это вроде как здешние Жигули.
Работаю, значит, который день уже – счёт потерял… Тут он меня и окликнул, кент этот. Средних лет мужик, непримечательной наружности. Глаза только умные, цепкие – обычно у следаков такие глаза бывают.
Пауза.
– При жизни он, коли я правильно понял, гэбистом был. Народу сгубил немало. А тут прозрел. Глаза ему колдун один открыл, что ли… впрочем, это я уже не очень отчётливо. Вообще, тут кто хочешь прозреет… перед лицом таких-то фактов. Он тогда уже доходил, ну, и решил перед уходом сделать доброе дело, насколько удастся. Меня вот просветил… и ещё одного парнишку. Только того уж нету…
Пауза.
– А молитва откуда? – вновь спросил Алексей
– Так колдун ему тот рассказал, а он мне передал… Бог даст, и ты кому передашь.
Долгая, долгая пауза.
– Знаешь, что такое гаввах? Муки адские. Они, бляха муха, долго попавших сюда маринуют, как мясо на шашлыки. И с каждым днём убывают жизненные силы. А как станет человек готов, то есть на что угодно, лишь бы скорее всё кончилось, тут его и берут. Кого-то пытают зверски, издеваются нечеловечьи… И назад сюда. Это чтобы народ дрожал беспрерывно. А кто вконец дозрел, того в расход списывают. Выпивают, как бабка сырое яйцо.
– А если самому?.. – задал Алексей мучивший его вопрос.
Короткий злой смешок.
– Можно. Вот только не будет тебе избавления. Просто досрочно опустишься ниже.
Горчаков помолчал, переваривая информацию.
– А что там… ниже?
Пауза.
– Ладреф тот мир называется. А ещё дальше – Мород… А что ещё ниже… там страшно, Лёха. Ежели кент не врал, Скривнус этот е…ный по сравнению с теми местами просто курорт.