Виктор включил передачу, и автомобиль неспешно покатил по улице. Сыщику захотелось попасть домой, выпить стаканчик-другой хорошего виски и забыться.

Последние пять дней вымотали его больше, чем вся служба в сыске. Выжали, как лимон, как губку. И где-то глубоко в душе засело чувство, что будет еще только хуже. Капитан твердо решил, что приедет в свои графские покои и, чтобы отвлечься от суеты, посмотрит какой-нибудь хороший отечественный фильм.

Разумеется, прошлого тысячелетия и, желательно, черно-белый. Ибо сейчас для русландского кино намечено только одно направление, туда, где темно и дурно пахнет.

На огромном вспаханном поле бригада гастарбайтеров из средней Азии устанавливала декорации средневекового замка. За ними хвостом ходила молодая особа, затянутая в латекс, и раздавала указания.

— Не сюда! Вон туда тащите. А это здесь оставьте, идиоты! — девушка взмахнула пачкой бумаги, на которой напечатан сценарий, и заорала во все горло. — Кто-нибудь, приведите сюда переводчика! Эти остолопы ни бельмеса не понимают. Я скоро с ума сойду с ними!

Мимо нее протопала рота солдат, одетых в форму времен Октября. Где-то послышалось лошадиное ржание. Заместитель режиссера по декорациям плюнула под ноги и быстрым шагом поспешила к боссу. Тот с важным видом и в костюме от Юлдашкина сидел на раскладном кресле, на спинке которого английскими буквами написана его фамилия «BONDARGEK», и потягивал свежевыжатый апельсиновый сок.

— Феодор Сергеевич, радость наша, ну когда уже начнем? Замок третий раз ветром сдувает. Уже троих им пришибло насмерть. Мы так массовки не напасемся.

Режиссер потянулся.

— Оленька, кинематограф — искусство тонкое, тут нельзя все с кондачка решать. Закат еще нужного цвета не подоспел, — Он махнул рукой. — Видишь вон ту березу? Ее надо пересадить левее, чтобы луну не загородила.

— А если камеру передвинуть? — поинтересовалась декоратор.

Бондаргек презрительно фыркнул.

— Не понимаешь ничего в кино — не лезь. Отсюда нужный ракурс и освещение, это во-первых, а во-вторых, мне тут не дует и телефон лучше берет, — Он поднялся с кресла, взял со спинки громкоговоритель и крикнул. — Внимание, начинаем съемку через минуту. Всем приготовиться.

Оператор встал за камеру, мастера по свету включили гигантские прожектора. Вперед выбежала худенькая девушка с «хлопушкой» и протороторила.

— «Что получится», сцена первая, дубль первый.

Раздался хлопок, и режиссер снова крикнул в мегафон.

— Экшен! Танки пошли!

Воздух сотрясся от гула дизельных двигателей и грохота бронетехники.

Небо заволокло густым, черным дымом. Все присутствующие на площадке закашлялись. Бондаргек ухмыльнулся и продолжил отдавать команды.

— Хорошо! Теперь дети! Запускаем школьников!

Перед камерой промаршировал небольшой отряд пионеров-карликов с барабанами и горном.

— Камера на девочку! На ту, что упала! Не поднимайте ее, пусть топчут, так больше драматизма! Хорошо! Теперь кошка!

Девушка-декоратор принесла откуда-то вздыбленное животное, которое располосовало ей весь латексный костюм, и бросила его под ноги пионерам.

Рыжая бестия зашипела на камеру и припустила по полю в направлении танков, которые дали залп. Земля содрогнулась.

— Отлично! — радовался режиссер. — Теперь рыцари! Раз есть замок, то и они должны быть! Снега побольше!

Громыхая бутафорскими доспехами протопали представители Тевтонского ордена. Свиньей, как положено, распевая песню про Августина.

Оленька через голову оператора бросала муку, изображая метель.

Над съемочной площадкой появился алеющий закат, а на небо выползла луна, но скрылась за березой. Бондаргек рассвирепел.

— Эй, в танках, жахните по ней, чтоб экспозицию не портила!

Прозвучал залп. Взрывом дерево подняло аж на десять метров, и оно рухнуло прямо у ног оператора, обдав всю съемочную группу волной земли, заляпав 3D камеру.

— Отлично! Пошли уланы! — крикнул деятель киноиндустрии. — Где уланы, мать вашу?!