В ту ночь, когда Линкольна отпустили из ополчения, у него и его товарища Джорджа Гаррисона украли лошадей, и они должны были идти пешком 200 миль до Пеории; только изредка им удавалось подсесть на лошадь к кому-нибудь из товарищей. В Пеории они купили каноэ, доплыли до Гаваны, продали там каноэ и опять пешком добрались до Нью-Сейлема.

Восемьдесят дней провел Линкольн на войне, и за эти дни он глубоко заглянул в душу американского ополченца, узнал, почему люди идут на войну, маршируют по грязи, спят под дождем на холодной земле, едят сырую свинину, если ее нельзя сварить, и убивают, когда это требуется. Много лет спустя один из современников Линкольна заметил, что когда тот говорит об ополченцах, его глаза наполняются слезами.

6 августа должны были состояться выборы, и Линкольн перед этим много ездил по графству, выступая с речами. В Папсвилле, где ради аукциона собралась большая толпа, Линкольн только успел влезть на ящик, чтобы начать речь, как увидел, что начинается драка. Он соскочил с ящика, плечом проложил себе дорогу через толпу, растащил дерущихся за шиворот и усадил их на скамейки. После этого он вернулся на ящик, обвел слушателей спокойным взглядом, словно такие вещи случались с ним каждый день, и начал свою речь. Встречаясь во время выборной кампании с фермерами, Линкольн вместе с ними косил сено, убирал пшеницу, и фермеры видели, что он один из них.

На выборах Линкольн провалился, заняв восьмое место, но в своем Нью-Сейлеме он собрал 277 голосов из 300.

Впоследствии Линкольн вспоминал о периоде после выборов, что он остался без всяких занятий и без дела, однако ему хотелось остаться с друзьями, которые отнеслись к нему с таким великодушием. Он размышлял над тем, чем бы ему заняться: хотел изучать кузнечное ремесло, подумывал об изучении права, хотя и понимал, что вряд ли преуспеет в этой области без должного образования.

Как раз в это время Линкольн купил у Роуана Герндона его долю в лавке Герндона и Берри, выдав Роуану вексель. После этого Линкольн и Берри приобрели партию товара при несколько странных обстоятельствах. Реубен Рэдфорд, державший другую лавку, однажды, уходя из лавки, сказал своему младшему брату, что если придут парни из Клари Гроува, не давать им больше, чем по два стаканчика. Парни эти пришли, выпили по два стаканчика, потом поставили молодого приказчика вниз головой, приперев его бочками, разгромили лавку, выбили стекла и с победными криками ускакали прочь. Рэдфорд поглядел на эти разрушения и тут же продал свои запасы Уильяму Грину за 400 долларов, из которых 23 доллара Грин дал наличными, а на остальную сумму выдал векселя. В тот же день Линкольн и Берри купили у Грина товары, заплатив ему 265 долларов наличными и переписав на себя его векселя Рэдфорду. В последующие месяцы они наделали новые долги, судились несколько раз и, как писал потом Линкольн, «все больше и глубже залезали в долги, а лавка все хирела».

Осенью и зимой 1832 года дела отнюдь не стали лучше. Берри потерял интерес к лавке, а Линкольн занимался тем, что читал и мечтал.

Пришла пора уборки урожая. Фермеры копошились на своих полях, которые приобрели в это время красновато-коричневые краски. С сейлемского холма видна была вся долина Сэнгамона, окутанная легкой дымкой; по вечерам всходила полная умытая луна. У Линкольна не было никаких дел, и он мог днями напролет сидеть наедине со своими думами, никто не тревожил и не отрывал его. Под этой внешней неподвижностью бытия проходило умственное и моральное созревание, медленное и неуклонное, как созревание зерна в плодородной иллинойской земле. Прислонившись к дверному косяку лавки, в которую редко кто заглядывал, он часами стоял молча, набираясь сил, как набирает соки росток пшеницы. На аукционе в Спрингфилде Авраам купил начальный учебник по праву и тщательно изучал его.

Впоследствии Линкольн вспоминал о том, как он учил право: «Любимым местом его занятий был лесистый холм неподалеку от Нью-Сейлема, где он растягивался под развесистым дубом и клал перед собой на землю книгу. Здесь он день за днем, с утра и до захода солнца, сосредоточенно изучал учебник права, передвигаясь вокруг дуба вместе с его тенью. Все окружавшее его, за исключением законов общего права, переставало существовать. Мимо проходили люди, он их не замечал, молча отвечая на приветствия знакомых или глядя на них отсутствующим взглядом».

Дела в лавке шли все хуже и хуже. Наконец в марте 1833 года Берри получил разрешение на торговлю спиртными напитками. Не очень-то интересно было Линкольну продавать свинину, соль, порох, ружья, ситец и шляпки, а уж торговать виски и другими крепкими напитками было совсем невмоготу. Через несколько недель после получения разрешения на торговлю спиртным Линкольн уступил Берри свою долю в лавке.

7 мая 1833 года Линкольн был назначен почтмейстером в Нью-Сейлеме. В его обязанности входило находиться в почтовой конторе ровно столько, сколько было нужно для того, чтобы получить почту у почтальона, который дважды в неделю приезжал в Нью-Сейлем сначала верхом, а впоследствии в почтовой повозке. Конвертов тогда еще не было, и листки бумаги просто складывали и запечатывали воском. Отправитель письма ничего за него не платил, деньги взимались с получателя.

Прежде чем передать приходившие газеты подписчикам, Линкольн успевал прочитать их. Раньше он никогда не интересовался статьями по политическим вопросам, а теперь внимательно изучал их. Это вошло в привычку. С интересом читал он даже речи в конгрессе, которые полностью печатались в газете «Конгрешнл глоуб», которую выписывал Джон Вейнс. Он с огорчением вынужден был сообщить издателям, что «ваш подписчик Джон Бейнс умер и газету с почты не забирают».

У него было немало друзей. Среди них примечательной фигурой был Джек Келсо, кузнец, рыболов, траппер, великолепный стрелок и страстный любитель Шекспира и Бернса. Линкольн любил посидеть рядом с Джеком Келсо, когда тот удил, читая наизусть, Шекспира и Бернса.

В свободное от работы на почте время Линкольн зарабатывал себе на жизнь, как и прежде: разделывал бревна, работал на мельнице и фермах, помогал в лавке. Много времени он отдавал чтению. Он проштудировал Уолнея «Остатки империи», Гиббона «Упадок и гибель Римской империи», Пэйна «Век разума».

В конце 1833 года Линкольну пришлось взяться за самую сложную и самую ответственную работу из всех, какие ему до сих пор попадались. Позднее он писал о себе: «Главный землемер графства Сэнгамон предложил передать Аврааму ту часть его работы, которая приходилась на близлежащую к Нью-Сейлему часть графства. Авраам принял это предложение, достал компас и рулетку, подчитал немного Флинта и Гибсона и взялся за дело. Эта работа обеспечивала ему хлеб, удовлетворяла и душу его и физические потребности». В его обязанности входило четкое определение границ ферм, дорог, городов и нанесение их на карты — со всем этим один землемер графства справиться не мог. Прежде чем принять это предложение, Линкольн отправился за 18 миль в Спрингфилд, чтобы выяснить для себя, не окажется ли он тем самым связанным в своих политических выступлениях и сможет ли он выступать так, как считал нужным.