— Небольшие успехи против нас?! — закричал Хьюг. — Ты соображаешь, сколько мне стоило выкупить акции Джастина? Ты соображаешь, сколько я должен был... — он, не закончив, остановился и махнул рукой.

— Ну ладно, Хьюг, ты же можешь добиться возмещения убытков путем задержки.

— Ты идиотка! — заорал Хьюг на жену.

— Приятно видеть твоих врагов в таком состоянии, парень, — заметил Джо Рей Тревису.

Тревис, сильно беспокоясь за жену, встал, чтобы уйти.

— Пойдешь наверх и попытаешься оправдаться? — сладким голосом спросила Пенелопа. — Ты ничего не добьешься. Моя бедная доченька ни за что не простит, как ты поступил с ней...

— У вас нежные материнские чувства, Пенелопа. — Тревис повернулся и пошел наверх, зная, что ему будет очень тяжело очутиться лицом к лицу с Джессикой.

— ...у нее есть гордость, — кричала вслед Пенелопа. — Она не захочет жить с тобой. А теперь, когда мы узнали, каков ты на самом деле, ты должен убраться из моего дома и не пытаться больше встречаться с ней. Тебе ясно?

Ее смех несся ему вслед. Не встречаться с Джессикой? Тревис покачал головой. Он честно поговорит с ней. Расскажет всю правду. Она должна его понять.

Глава 14

Джессика сидела в большом кресле, бессильно уронив руки на колени, и мрачно смотрела через стеклянную дверь на балкон, засыпанный снегом. «Рождество должно быть совершенно белым», — подумала она. Как в той сказке про холодное снежное Рождество и теплый огонь, потрескивающий в камине и согревающий счастливую семью. Сказку рассказывал отец в далеком детстве, но она помнила ее до сих пор, а сама сбежала от отца, от своей счастливой семьи.

Отец и Энни пытались защитить ее, но она была слишком глупой, вела себя по-детски и так хотела любви. Тревис! С ним она была так счастлива эти месяцы. Для него она была готова на все, на все! Господи! Как, наверно, ему было смешно видеть такую глубокую любовь и преданность. Как он должен презирать ее за физическую страсть к нему. На сердце стало холодно и мрачно, как за окном. Она повернулась, услышав его шаги.

— Я считаю, ты должен пойти в отель вместе с мистером Броком, — ровным голосом произнесла она. — Игра окончена, тебе незачем здесь оставаться.

— Я никуда без тебя не пойду, Джесс, — его голос был негромким и ласковым. — Я понимаю, ты так потрясена, но мы женаты...

— Я так не считаю, — перебила она. — Все наши клятвы, твои клятвы нарушены. В клятвенном обете ничего не сказано о женитьбе ради мести, о том, что жену можно использовать для каких-то выдуманных...

— Ничего выдуманного, — резко перебил он.

— Я не знаю, что сделал Хьюг, Тревис. Я не знала тогда ни Хьюга, ни даже Пенелопы, но теперь, когда все так случилось, не вижу, как ты можешь оправдать то, что ты сделал со мной.

— Что я сделал с тобой? — негромко спросил он.

— Ты должен презирать меня за...

— Джесс, за что я могу презирать тебя?!

Поскольку скрывать что-либо уже не имело смысла, Тревис решил рассказать Джессике все подробности. Так или иначе, но они здесь не останутся, а он не хотел больше обмана.

— Помнишь, я говорил, что мой отец умер, когда мне было восемь лет?

Джессика кивнула. Когда он начал рассказывать о стычке в банке и о самоубийстве отца, ее лицо исказилось от жалости. Тревис описывал, как он нашел мертвое тело, как потом его выгнали из отеля на улицу, как он был растерян и напуган, как ночевал на улице, а утром, когда вернулся в отель, его назвали «грязным маленьким попрошайкой» и вышвырнули вон. Хотя Грисхемы видели его с отцом, они заявили, что все имущество переходит к банку, ссылаясь на отсутствие наследников. Они никогда не упоминали о нем, даже не пытались его искать.

Когда он закончил, Джессика заметила:

— Тебе было лишь восемь лет. Может, ты что-нибудь неправильно понял в конторе. Кроме того, ты думал, что отца застрелила Пенелопа, но ведь это неправда. Дети...

— Пенелопа никогда не будет хорошо относиться к тебе, Джессика, — резко перебил ее Тревис. Он надеялся, что она ему поверит. — У меня нет ей оправдания за все случившееся.

— Может, ты и прав. Может, я не должна доверять ей. Но, по крайней мере, ее враждебность всегда была видимой, в то время как ты... Я не понимаю, почему я должна нести ответственность за твое детство.

— Ты не должна.

— Вот именно. В таком случае, почему же ты... — она отвела глаза и опустила голову не в силах продолжать. Те четыре его бездомных года в Форт Ворсе были даже более ужасными, чем она могла себе представить, но ведь она не виновата в этом. Она виновата только в том, что отдала ему свою любовь, такую большую любовь, которую он отверг, которая занозой впилась в ее сердце. Все это время он не думал ни о чем, кроме своей мести — ни о настоящем, ни о жене, ни о ее чувствах. Почему он так поступил с ней?