— Красноперов, что ли?

Не поняла она… У кого-то просто остро встал женский вопрос.

— Ага… Предложил выпить, побеседовать, но, знаешь, Лидочка, у меня так голова трещала, что… — Она замялась, и было непонятно, то ли Ритуся раскаивается в содеянном, то ли тем горда.

— Словом, ты его развернула?

— Ну да…

— И правильно. Тренируй способности к лидерству. Гони его метлой, этого Красноперова, нам гении не нужны. Рома баб меняет, как наш брат — прокладки. И вообще, он какой-то странный, не находишь?

Рита опять принялась вздыхать, а я, не будь дурой, чтобы не тянуть резину (не обедать же я сюда пришла), рассказала ей о своих ночных бдениях, завуалировав некоторые порочащие меня подробности. О чем немедленно и пожалела — Рита страшно испугалась. Сделала большие глаза и как-то заерзала. Невзначай покосилась на мобильник, для красоты вставленный в цветочную вазу.

— Чего испугалась-то? — смягчилась я. — Да мало ли кто у нас по дачам шляется. Дачники, например…

— А стон? — заблестела глазенками Рябинина. (Уж не глазные ли капли тому причиной? Хотя для кого?)

Я пожала плечами.

— Почудилось. Ветер в трубе стонал. Ты ничего подозрительного днями не замечала?

Она яростно замотала головой:

— Я спала…

Но потом в ее глазах что-то завихрилось. Повьюжило и стихло, но глупая мина осталась. Похоже, Рябинину посетила идея. Я поощрительно молчала. Стараясь не сорвать ее с мысли, даже перестала выхлебывать щи и положила ложку. Текли мгновения.

— Здесь какой-то тип подозрительный отирался… — наконец призналась она. — Не из наших…

— На нем было написано, что он не из наших?

— А он это… — Рита наморщила лобик, погружаясь в воспоминания. — Это было, кажется, днем, вчера… Не помню во сколько, но после обеда… Я как раз приводила в порядок грядки, а этот тип шел по Облепиховой. Медленно так шел. И номера читал на домах… Скажи, разве наш человек стал бы читать номера на домах?

— Логично, — согласилась я, — хотя и не бесспорно. И что?

— Потом свернул в наш тупик… Прошел до конца и вернулся. И на меня так посмотрел…

— Как?

— Ну нехорошо, что ли… У него глаза пустые, пристальные, фр-р-р… — Риту при воспоминании передернуло. Мне тоже сделалось как-то не по себе.

— Он разговаривал с тобой?

— Не-е, ни слова не сказал… Я отвлеклась куда-то… Ах да — Танька в компостную яму свалилась, а когда я вернулась, этот тип уже пропал.

— Ерунда, — отмахнулась я. — Ну заблудился человек.

— А потом он опять пришел… — Рита вытаращила до упора глаза и заговорила утробным голосом (от страха поплохело?): — Уже темнело, часов семь было… Я дрова собирала и вдруг вижу — он опять идет по Облепиховой… Лида, я испугалась — до жути. Вот идет, гад, и на меня пялится… До переулка добрался, у трансформаторной будки остановился и опять на меня уставился… Ну что мне оставалось? Таньку под мышку — и в дом. А потом через шторку посмотрела — нет никого. Опять он испарился, Лида…

— Описать его сможешь?

— Да маленький он, невзрачненький, глаза близко посажены. А во что одет, даже не помню. Ну как все, понимаешь?..

«Нет, не мой маньяк, — подумала я. — Мой ночной кошмар был высокий, как водонапорная башня, и глаза имел не узкопосаженные, а наоборот — раздвинутые».

Все равно вернулись вчерашние страхи. Я не стала рассиживаться с Ритой. Поблагодарила за вкусный обед, как могла успокоила и короткими перебежками рванула к себе. Но у трансформаторной будки, напротив дачи Постоялова, наткнулась еще на одного кадра. Игорь Марышев собственной персоной привидением выплывал с Облепиховой. Большой специалист на отечественном страховом поприще (безусловное искусство — ободрать клиента без обязательств со своей стороны). Повстречай я эту жуть в сумерках, да еще не зная, кто такой, — наверняка бы обделалась от страха.

— О матерь божья, — ахнула я. — Думаю, глупо говорить вам «добрый день», Игорь Евгеньевич. Скажем просто — здравствуйте.

— Тоже неверно, — прохрипел белый, как зубная паста, Марышев. — Слово «здравствуйте» подразумевает здравие, которого у меня сегодня решительно нет…

Надо думать, он просто гулял. Забыв проснуться.

— Однако я вам его от души желаю. — Я посторонилась, и вовремя, иначе бы он просто прошел сквозь меня. — Вы жену свою видели? — спросила я.

Он и ходу не сбавил. Куда там сбавлять? Он передвигался, как замученный зомби к родной могиле, — медленно и шатко. Пить надо меньше.

Хотя, с другой стороны, на водке ведь не написано, что она паленая.

— Не видел, Лидия Сергеевна… — пробормотал он, вяло переставляя ноги. — Я даже вас не вижу…

— Может, вам лекарств принести? А то ведь совсем больны…

— Да боже упаси, Лидия Сергеевна, боже упаси… Девяносто процентов лекарств, продаваемых в России, фальсифицированы…