Шрифт:
— А то? Глянь, как идем!
— Тогда встанем там. Потом до Бронниц. Думаю, с тремя ночлегами Москвы достигнуть, коней будем прижеливать.
— Верно баешь, неча родимых загонять. Да и корма попридержать надо, дорогой овес к весне сделался…
Лиственные оголенные боры постепенно сменялись зелеными хвойными. К исходу четвертых суток слободы стали все чаще заменяться кондовыми селами. Уже в глубоких сумерках достигли московских посадов. Ворота Кремника были закрыты, пришлось располагаться на постоялом дворе.
Глава 2
Вельяминовский тиун начал принимать рыбу поздним утром, пообещав покормить коломенцев после разгрузки. Мужики принялись таскать в закрома рогожные мешки и берестяные короба, а Ивану велено было подняться в боярские покои. Василий принял его не мешкая.
— Ты ведь по-татарски свободно говоришь, я не ошибся? — сразу же поинтересовался он.
— Поболе года в Орде прожил молодым.
— То что надо! Готов князю службу великую сослужить? Он второй день такого человека ищет!
— Князю? Симеону Ивановичу?!
— Нешто у нас иной имеется? Трапезовал? Спустись в повалуши [1] , перекуси, оденься в чистое и поедем к княжескому двору.
Князь Московский Симеон был в своей горнице не один. Вместе с ним находился ближний боярин Андрей Кобыла. Оба пристально глянули на нагнувшегося в земном поклоне Ивана, затем князь спросил по татарски:
— Откуда сам родом будешь?
— Из-под Твери.
— Почему теперь под Москвой ходишь?
1
Повалуши — горница для приема гостей.
— Служить надо сильному! — повторил Иван фразу своего покойного отца. Суровость сбежала с лица Симеона, он улыбнулся:
— И впрямь молвь татарскую разумеешь! Это хорошо. Поедешь с десятком кметей Андрея в Сарай под видом купца…
Он помедлил немного и продолжил:
— …Тверского! Так спокойнее будет. Прочие друг друга в лицо давно знают, а в Твери после Федорчуковой рати все только-только зарождаться по-новой начинает. И купцы новые с тех мест в Сарае большого удивления не вызовут.
— Я должен буду торговать? Прости, княже, в разор войти могу, не обвычен я этому делу! Всю жизнь только саблей служил и Михайле Тверскому, и батюшке твоему.
— У тебя будет лишь личина купца, Иван. Чтобы впросак не попал с товаром, будет рядом с тобою сметливый человек. Твое же дело — вызнавать все, мне полезным быть мочное. Кили-чеем [2] моим, но тайным! Понимаешь?
Иван глубоко вздохнул. Он мысленно увидел себя вновь в громадном пыльном городе на Волге, где побывал однажды, будучи нукером Торгула. Теперь ему предлагалось поселиться там надолго…
2
Кили-чей — так называли на Руси тех времен послов.
Тень, набежавшая на лицо слуги, не осталась без внимания. Андрей Кобыла усмехнулся:
— Что, трусишь? У бывшей боярышни кашинской под подолом проще живется?! Похоже, князь, ошиблись мы в нем, не тот нам человек нужен!
Обида от насмешки ударила в голову. Правая рука невольно дернулась к тому месту, где обычно висела сабля. Тотчас же Иван получил ощутимого тумака от сзади стоящего Василия:
— Не забывай, пред кем стоишь, холоп!
Улыбка сползла с Андреева лица:
— Княже, может, его к Топтыгину свести? Пусть тот маненько спесь у дурака поубавит?!
Симеон все это время молча наблюдал за Иваном. Наконец подал голос:
— Ну, ответствуй! Возьмешься или нет?
— В Орду поеду, служить буду верно! На кресте могу поклясться. И в клеть к медведю войду без робости, коли кинжал дашь! Привычное дело… Что прикажешь, княже, то и сделаю!
— Хорош гусь! — неожиданно улыбнулся Андрей. — Думаю, подойдет, княже?
— Подойдет! Забирай его, далее перебаете с глазу на глаз. Подберите товар, дайте серебра и рухляди [3] для подарков в Сарае, познакомь с парнями, что под него поступают и… с богом! К концу седмицы пусть выступают.
3
Рухлядь — ценные меха.
Боярин Андрей и Иван спустились в княжескую повалушу. Холоп принес два ковша и плоскую сулею хмельного меда, разлил его. Выпили.
— Москве давно пора постоянного кили-чея при своем дворе ордынском иметь. Надежного, верного! В будущем сына своего на этом месте зрю. Пока же вас будет несколько таких, как ты: глаза и уши княжеские! Знать тебе никого из них не надобно, запомни лишь одно. В случае нужды крайней или новости срочной и важной найдешь при Сараевской епархии игумена Иоанна, скажешь ему два тайных слова «Симеон, Москва» и выложишь нужду свою. Это тебе лишь на крайний случай, запомни! Далее он нас голубиной почтой повестит. Ты же будь готов ее гоньбою конской с верными людьми поддержать. Как половодье сойдет, мы сами в Орду тронемся. Потому гнать вдоль рек: Волги, Оки, Москвы. Но это лишь в крайнем разе! Коли все спокойно будет, мы тебя сами найдем.