Шрифт:
— Почему вы взяли себе псевдоним?
— В те времена считалось: если ты участвуешь в борьбе на стороне трудящихся — рабочих, крестьян, то и имя у тебя должно быть соответствующее. Мы, молодежь, особенно выходцы из интеллигенции, старались как-то «усилить» свои имена, взять псевдоним, который бы подчеркнул связь с рабочими, крестьянами, их трудом и борьбой. Вот я и стал подписываться Таки Сигэру [5] вместо Касамацу Кадзуо. Псевдоним этот я выбрал как-то случайно, но, раз подписавшись, Уже не менял его…
5
Таки — букв.: полевое дерево ( яп.).
Профессор Осакского университета Таки Сигэру читает лекции и в Осакской литературной школе. Он знаток немецкого языка и литературы. С 1949 г. и по сей день преподает немецкий язык в специальной женской школе. Австриец Рильке, создавший страстную книгу о Родене, — его любимый поэт. О нем он пишет исследования, выступает с докладами.
На книжной полке в кабинете профессора — собрание сочинений Бертольта Брехта в двадцати томах, изданное в ГДР, «Введение в немецкий язык», труды по стихосложению, книги самого поэта. Вот издание 1969 г. — «Стихи Таки Сигэру». В эту богато оформленную книгу вошли произведения, написанные в течение сорока лет — и первые, довоенные стихотворения, и новые, совсем недавние. Открывается она знаменитой «Песней под пыткой». Это о ней в послесловии к книге говорит Акияма Киёси: «Если бы мне пришлось выбирать из всей пролетарской поэзии какое-нибудь одно, самое представительное произведение, я, вероятно, выбрал бы именно это стихотворение, ибо в нем запечатлен определенный период в жизни Японии…»
Что же это было за время? Напуганные размахом пролетарского движения, власти решили одним-двумя ударами уничтожить левую оппозицию. Для них, готовивших войну в Китае и на Тихом океане, врагом номер один была компартия.
В ночь на 15 марта 1928 г. по всей стране прокатилась лавина арестов. Тысячи коммунистов и деятелей левого движения были схвачены и без суда и следствия брошены за решетку. Рабоче-крестьянская партия, Всеяпонская лига пролетарской молодежи были объявлены вне закона…
16 апреля 1929 г. тысячи новых жертв переполнили тюрьмы. Министерство юстиции «объясняло» массовые репрессии в сообщении, утверждавшем, будто коммунисты замышляют низвержение вечного и нерушимого государственного строя, установление диктатуры рабочего класса, защиту Советской России, завоевание полной независимости всех колоний… «Они хотят создать коммунистическое общество!..» — угрожающе заканчивался документ.
Этого было достаточно, чтобы «оправдать» варварские меры расправы и запугать обывателя «красной опасностью». Операция «Варфоломеевская ночь», проведенная в два приема, дала свои результаты: инакомыслящими были забиты до отказа все тюрьмы. Начались истязания жертв, зверские убийства. Погибли видные деятели Компартии Японии Ватанабэ Масаноскэ, Ямамото Сэндзи и другие.
Вот как описывает обстановку в тюрьмах того периода в своей повести «15 марта 1928 года» пролетарский писатель Кобаяси Такидзи, который позднее, в 1933 г., сам был злодейски убит в полицейском застенке: «В камере для допросов к потолочным балкам был прикреплен блок с перекинутой через него веревкой. Ноги истязаемого привязывали к концам веревки и поднимали его к потолку головой вниз. Затем, ослабляя веревки, ударяли головой об пол, как бы трамбуя землю. С каждым ударом кровь приливала к голове. Лицо пылало как огонь. Налитые кровью глаза готовы были выскочить из орбит…»
Таки Сигэру было двадцать два года, когда на страницах органа пролетарских литераторов Японии — журнала «Сэнки» («Боевое знамя») в 1929 г. появилась его «Песня под пыткой». Ей суждено было не сходить со страниц антологий и хрестоматий. Ее запрещали и убивали, но Песня, несломленная, непокоренная, гордо взлетала ввысь. Я перевел эту песню задолго до встречи с автором, и мне хотелось бы привести ее полностью как документ той далекой эпохи, когда японское революционное движение набирало силы.
Что толще — кожа у вас на руках или кожа у нас на щеках? Что крепче — карандаш между нашими пальцами или суставы пальцев; Что раньше хрустит — кадыки у нас или кончики пальцев у вас, сжимающих кадыки? Что тверже — каблук с железной подковой у вас или наши зады? Мы, спокойные, Вам, начинающим горячиться, Мы, умолкающие постепенно, Вам, говорящим все больше и больше, Ответим четко и ясно. Задушив, затопить водой, Кулаками избив, окатить водой. Затоптав, затопить водой, Чтобы смыть следы с разбухшего тела! Это — ваша профессия. Этим Движется вверх ваша зарплата. Ответим четко и ясно Вам, овладевшим искусством убийц, не оставляющих ран на теле! Четко и ясно ответим. Карандаш, Ремень, Бамбуковый меч [6] , Железная палка, Кончики пальцев, Ладони И каблуки — Перед ними, распластанные на цементе, Мы. теряющие сознанье без единого крика, Мы, приходящие в память без единого крика. Ответим: «Мы — пролетарии, мы — механизм, мы — сталь, мы — бессмертье!»6
Бамбуковый меч применяется обычно при фехтовании; в довоенной Японии им пользовались также для пыток политзаключенных.
— «Песню под пыткой» я написал в студенческие годы в Киото, — рассказывает Таки Сигэру. — Тогда я был членом Союза пролетарских поэтов и сотрудничал в «Сэнки». Как раз в те годы и произошли трагические события, известные как инциденты «15 марта» и «16 апреля». Стихотворение было написано в обстановке массовых репрессий, когда и мне пришлось пострадать от полицейского террора, развернувшегося по всей стране. После освобождения из-под ареста я перебрал ся в Осака, где прожил около двух лет в бедном пролетарском районе. К тому времени кроме «Песни под пыткой» у меня было еще несколько стихотворений, и я решил объединить их в небольшом сборнике, который назвал «Через мост Мацукахана» — за этим мостом начинались заводы и трущобы, в которых ютились рабочие. Я включил в сборник стихи, протестующие против полицейского произвола. На долю сборника выпал большой успех — сначала у японских читателей, затеми у зарубежных.