— Алло? «Миф»! Привет! Дело не простое, ты должен стать новым Иисусом. Срочно звони в посольства США и Канады — на них надвигается стихийное бедствие!

— Что? — послышался ответный крик. — Это твоих рук дело? Ты совсем ёбнулся? Причём тут Канада?

— «Миф», это не я. Это люди, которым я сейчас перехожу дорогу.

— Какие люди? Ты о чём?

— Позже расскажу, сейчас спасите невинных людей!

— Выдай нам ещё заложников!

— И что ты будешь с ними делать? Вывезешь из страны? Кретин! Повторяю: я здесь никого не держу, хоть сами за ними приходите. Но сейчас есть дела куда важнее, чем я. Спасите мир от наводнения! Каждая минута — чья-то жизнь. Делай, ты же у нас специалист по чрезвычайным происшествиям! Вот и разруливай это дерьмо! И своим хозяевам передай, что они сами себя выдали. Теперь я знаю, где они сидят.

— О ком ты?

— О маме твоей! Ты чего? Не врубаешься? Потом комедию будешь ломать, а сейчас спаси людей. Если им нужна будет материальная помощь, всей стране помогу… Звоните всем, чтобы как можно скорее вывезти людей из этого замеса!

Андрей отбросил телефон. И сильно выдохнул.

— Это же надо было такое удумать! Из-за одного Фомичова, который слегка проговорился про «теневых людей», сейчас погибнет половина мира. Странно, что мы до сих пор с вами дышим. По идее, сейчас должны наши противники — Штаты — начать с нами войну. Чтобы замять историю, они введут войска в нашу страну и оборвут все каналы связи с внешним миром. И дело Басманного суда будет объявлено моим заговором, — Попов схватился за волосы и с силой дёрнул их. — Они сейчас всё перевернут с ног на голову, суки!.. Так, — остановил он себя, — не теряем рассудок. Сейчас будем контратаковать, ведь лучшая защита, как нас учили с детства, — нападение. Сейчас… Сейчас, найдём Шмака, чтобы хоть как-то не быть виноватыми за дальние страны.

Мы все смотрели на Андрея, который сжимал руку Анны и смотрел на детей, а те смотрели на него. Затем он схватил трубку, выскочил из-за стола и нажал на кнопку вызова:

— «Миф»… Алло! Шмака! Найдите срочно Шмака, и приведите его сюда. Бл…, нет времени тебе всё разжёвывать, ты сам в курсе всего этого дерьма. И не лечи меня, будто ты нихера не знаешь! Просто приведи этого долбоёба ко мне. Да забирай ты кого хочешь из этой комнаты — кроме моей семьи и двух людей, которые помогают мне держать связь с миром. Нет! Блядь! Они просто случайные прохожие, которые оказались рядом со мной… Быстро веди Шмака сюда!

В комнату с грохотом ворвались люди из ОМОН'а и рассредоточились вдоль стены, в которую была врезана дверь. Все мы мгновенно оказались под их прицелами, и красные точки лазерных наводчиков задёргались на наших телах. Выглядели омоновцы браво, хоть кино снимай: высоченные, плечистые, в очень стильном камуфляже, и их винтовки были наверняка из каких-то последних секретных серий, потому что выглядели поистине космически. Все парни были в шлемах, но двое, что стояли в самом центре, закрыли свои лица масками, и с этих героев можно было комиксы рисовать.

Установилась напряжённая тишина. Бригада замерла, даже дыхание воинов не было слышно. Они стояли в полной готовности открыть огонь, но чего-то ожидали, инициативы не предпринимали. Тогда инициативу взял на себя Попов.

— Забирайте всех, кроме этих, — он показал пальцем на меня, Элину, Анну и на мальчиков. В этот момент я заметил, что на его джемпере в области сердца мерцали три красные точки, а одна метка — прямо как в сказке про Царевну-Лебедь — светилась посередине лба («а во лбу — звезда горит!»).

Люди, которые за весь день так и не рассказали, кто они есть и почему здесь оказались, начали по одному выходить из зала суда. Вслед за «зрителями» к дверям потянулись прокурор, адвокат и секретарь, и вдруг вышла заминка. Наряду с омоновцами вдоль стен стояла прежняя охрана, и эти парни переглядывались меж собой, ожидая команды своего старшего. Команду опять же подал Андрей:

— И вы тоже выматывайтесь отсюда! Пусть на моём счету «спасённых» жизней будет больше. Идите, служите своему. «отечеству»!

В зале осталась семья Попова и мы с Элиной. Омоновцы по-прежнему готовились нас расстрелять, и их вид ничего хорошего не предвещал.

— Хватит вам тут сцены изображать, — ухмыльнулся Попов, — всё равно, если камеры здесь и есть, то только скрытые. Это что ли ты, Михалыч, в маске? — обратился он к центровому бугаю, но тот молчал, сохраняя боевую позу. — Так вот, слушайте мою команду, господа истребители. Вас 12 человек. Я начинаю обратный отсчёт с 20, из них 8 секунд даю тебе, Михалыч, на то, чтобы ты сообразил, что для всех нас будет лучше, если ты будешь послушным мальчиком.

— Отделение. Готовность номер ноль, — почти беззвучно, одними губами произнёс «Михалыч», и красные точки на наших телах прекратили дрожание, замерев у кого на горле, у кого на переносице, у кого — на левой груди.

— Плохо, очень плохо поступаешь, Михалыч, — также тихо произнёс Попов и щёлкнул пальцам, как фокусник. Тут же на улице грянул глухой взрыв. Это было зрелище, явно рассчитанное на тех, кто находился в зале суда. Пятиэтажное здание, стоящее точнёхонько напротив наших окон, вздрогнуло, выпустили из своих дверей и окон густой дым — и аккуратненько сложилось вовнутрь, подорванное профессионально, как это бывает в тех случаях, когда убирается старый дом, чтобы на его месте выстроить новый.