После схода снежного покрова теплые солнечные дни подсушили грунтовое поле аэродрома, что позволило нам вновь приступить к регулярным полетам, по которым мы уже соскучились. Центральный городской аэродром предназначался для обучения только на СБ. Для полетов на Р-5 нам отвели осоавиахимовскую площадку, находившуюся километрах в 12–15 от города. Такое удаление создавало для нас некоторое неудобство, сводившееся к излишней трате времени на перегонку самолетов туда и обратно, которую производили до начала полетов и после их окончания. Значительно больше времени затрачивалось на перевозку курсантского и технического состава, осуществлявшуюся на автомашинах по плохой дороге.

После длительного перерыва в полетах я быстро восстановил летные навыки. Мой инструктор Николай Белов стал относится ко мне более приветливо, чем в Олсуфьеве. Вскоре он мне сказал: «Теперь я тебя, наверное, на полеты буду планировать реже – не обижайся, надо нагонять программу с теми, кто от тебя отстал». А через неделю, увидев меня у ангара, где я в числе других ребят на руках выкатывал Р-5, передал: «С тобой мне больше делать нечего, на полеты можешь не ходить, программу ты закончил. Я передал тебя другому инструктору, с которым ты будешь летать на СБ». Хотя я и знал, что иду по летной программе немного впереди остальных, но почувствовал себя как-то неловко. Нового инструктора мне еще не дали, а к Белову я уже привык и думал, что он будет меня обучать и на СБ. Еще я понял, что в свободное от полетов время старшины наверняка будут использовать меня на различных работах и в нарядах, а этого мне очень не хотелось.

Однажды в соседнем отряде произошел неприятный случай. Во время прилета на городской аэродром один летчик производил посадку с большим недолетом. Делал он это преднамеренно. Зная, что летит последним, решил сесть поближе к стоянке и побыстрее подрулить, как говорят, поближе к дому. В данном случае оказалась верной пословица: «Поспешишь – людей насмешишь». Внимательно следя за приближающейся землей, на которую летчик приучен смотреть слева по полету, не заметил стоявшего на стоянке справа самолета СБ. В результате он своей правой нижней плоскостью зацепил крыло СБ. Во время столкновения летчика выбросило из кабины. К счастью, он остался жив. Оба самолета ремонту не подлежали. Причина аварии нам всем была настолько ясна, что не требовала никаких объяснений. Вот к чему может привести недисциплинированность летчика.

Приближался праздник Первомая. По традиции в этот день в городе намечалась демонстрация. На ней курсанты школы должны были пройти в парадном строю мимо трибуны, где обычно располагались партийные и исполкомовские руководители. Всю предпраздничную неделю мы с большим старанием готовились к нему, стремясь быть в числе участников. Перед началом тренировок нас предупредили: тех, кто будет плохо ходить в строю, на парад не возьмут, и они вместо парада пойдут в наряд или останутся в казарме для выполнения разных работ. Но не строгое предупреждение заставило нас хорошо маршировать – всем хотелось посмотреть город. За время нахождения в Балашове в самом городе удалось побывать лишь отдельным счастливцам. Курсантов в увольнение практически не отпускали – таков был приказ начальника школы. Вне гарнизона мы фактически не были уже десять месяцев, и, конечно, находиться все время в пределах городка и аэродрома нам здорово надоело. Хотелось, хоть и в строю, посмотреть город.

В Балашове строевой подготовкой занимались меньше, но, как показали первые тренировочные занятия, ходить в парадном строю мы не разучились. На последнем смотре нашей готовности к параду начальник школы дал эскадрилье отличную оценку. Накануне праздника нам выдали новую летнюю форму одежды. Никто из нас тогда и подумать не мог, что это обмундирование придется бессменно носить полтора года и что оно придет в такое состояние, при котором уже не будет подлежать ремонту. Парад прошел не совсем так, как нам хотелось. Перед самой трибуной в колонне сбился ритм шага, хотя прошли все в ногу, кроме одного – направляющего первой шеренги. Им был командир звена, капитан Апанасюк. Причиной нарушения ритма явилась несогласованная игра двух духовых оркестров – военного и гражданского.

Не проходило и дня, чтобы в голову не приходили мысли о возможности войны с Германией. У меня тогда было непередаваемое словами чувство ожидания чего-то неприятного. Обычно я себя успокаивал и рассуждал примерно так: а что, собственно, страшного, если она начнется? Ведь наша Красная Армия сейчас сильна, как никогда. В ее мощи уже убедились японцы, да и финнов разбили, правда, не так быстро, как думали.

Как я и предполагал, после прекращения полетов на Р-5 меня почти через день стали посылать в караул. Караульная служба, с ее бессонными ночами, быстро опротивела. Было только одно желание – хорошо выспаться. С нетерпением ждал начала полетов на самолете СБ. В нашу летную группу пришел новый инструктор-лейтенант Качанов. Это был стройный, худощавый, выше среднего роста блондин с приятным, интеллигентного вида лицом. К нам он относился внимательно, человечно. Никогда, даже в самых неприятных ситуациях, не срывался, что было обычным явлением среди других инструкторов. Мы никогда не слышали от него грубых слов. Из нас он никого не выделял, не чувствовалось, что у него были любимчики. От Белова, как инструктор, он отличался правильной методикой проведения предварительной подготовки к полетам и не меньшим умением ясно и доходчиво разбирать ошибки, допущенные нами при выполнении полетов. Нам он понравился. Очень жалели, когда волею судьбы он трагически ушел от нас.

СБ во всем резко отличался от Р-5 и тем более от учебного У-2. Это был красивый самолет, особенно последняя его модификация с туннельными радиаторами. Гондолы двигателей у нее напоминали острую щучью голову, за что мы прозвали ее «щукой». Установка туннельных водорадиаторов значительно уменьшила мидель двигателей, что привело к уменьшению лобового сопротивления и увеличению скорости полета. Серебристая окраска подчеркивала красивые формы машины. Бойцы Республиканской армии в Испании дали ему прозвище «Катюша». Я всегда смотрел на СБ с восхищением, особенно когда он пролетал на бреющем с убранным шасси.

Поэтому понятно, с каким чувством я отправился в полет. Веря и не веря себе, мысленно представлял, как буду самостоятельно управлять им и скоро ли это произойдет. Настроившись на полеты, в то же время хорошо понимал, что СБ гораздо серьезнее У-2 или Р-5. У него два мотора, более сложное оборудование, поэтому здесь требовалось быть собранным и внимательным. Наш инструктор говорил, что пилоту надо с ним обращаться на «ты» – в противном случае он может преподнести неприятный сюрприз. Проще говоря, самолетом должен управлять ты, а не он тобой.