Елена чуть приподняла брови, отчего ее лицо стало беззащитным и жалобным.

Егор сжал губы.

Брови поползли еще выше.

– Люблю, – наконец выдавил он.

– Егорушка… – прошептала она.

– Я люблю тебя, Лена, – уже не выдавил, а признался он.

– Правда?

– Я люблю тебя, моя королева, – смирился с поражением Егор, и победительница радостно прильнула ртом к его губам, торопясь вытеснить наградой все то недовольство, что могло еще остаться в голове у мужа.

К завтраку супруги Заозерские вышли поздно, вдвоем, держась за руки и чему-то улыбаясь. Однако до стола не дошли. Снизу примчался Федька в синем зипуне, сдернул шапку и выкрикнул:

– Там тевтоны внизу! На двор прискакали, тебя требуют.

– Я думаю, оглобля по голове меня им вполне заменит, – сказал Вожников. – И пинок под зад!

– Подожди, – сжала его руку жена и уточнила: – Феденька, они скачут по двору и требуют, чтобы князь к ним вышел?

– Нет! – мотнул головой паренек. – За воротами спешились, постучали. Сказывали, разговор у них есть к князю Егорию Заозерскому, зело важный и скорый.

– Ох, Федька, язык у тебя… – погрозила ему пальцем княгиня.

– Коли просят вежливо, можно и принять, – решил Егор.

– Федька, вели кавалеров в синюю горницу привесть… Нет, лучше так: Милана, покажи ему горницу, где у меня для письма все приготовлено. А то ведь сам заблудится. И вели принести туда второе кресло, для князя.

– Слушаю, матушка.

Слуги ушли.

– Перестань пинать Федьку, – потребовал Егор. – Он хороший парень. Преданный, храбрый и исполнительный.

– Вот за то, что он тебе нравится, его и учу, – парировала Елена. – Ты из-за него только что чуть послов оглоблями не отдубасил! Пусть понимает, что говорит.

Они медленно прошли по коридору, и когда повернули в горницу, очень удачно залитую солнцем сквозь слюдяное окно, здесь уже стояли бок о бок два кресла, спинками к подставке для письма и сундуку, заваленному добрым десятком свитков. Вскоре, громко топоча по половицам, появились и тевтонские рыцари. Или, как их здесь обычно называли – кавалеры. Все гладко бритые, плечистые и поджарые. Двое были в свободных суконных балахонах поверх бархатных курток. Широкие рукава, капюшоны, подол до колен. Пальто не пальто, плащ не плащ – непонятно. Один – в коричневом дуплете и небольших красных пуфах [18] , из которых вниз уходили тонкие ножки в шерстяных чулках.

Все это выглядело бы забавно, если не знать, что одеяние сверху донизу «заточено» под то, чтобы удобно, быстро и легко нырнуть в нем в жесткие латы, особого простора внутри не имеющие. И даже пуфы, видимо, предназначены держать на себе латную юбку.

Посол в колете, курчавый, как бяша, остроносый и голубоглазый, сдернул шляпу, сделал шаг вперед, слегка поклонился, махнув полями по полу, и резко выпрямился, выставив вперед подбородок, украшенный крохотной бородкой:

– Барон Михаэль фон Штернберг, посол Тевтонского ордена к князю Георгию Заозерскому от магистра ордена барона Генриха фон Плауэна с вопросом! – на вполне хорошем русском языке отчеканил рыцарь.

– Всего лишь? – даже удивился Егор. – Тогда задавай.

– Ведомо стало магистру ордена, что ты, князь Заозерский, намерен заключить с Маргаритой Датской договор о вечном мире! – Похоже, кавалер намеревался оглушить голосом всех присутствующих. – Посему барон фон Плауэн желает знать, супротив кого ты собираешь в Новгороде ратные силы числом во многие тысячи ратников!

– Мир с Данией? – Егор наклонился к жене и шепотом спросил: – Ты вечером под кровать заглядывала?

– Ничего не понимаю, как узнали, откуда? – так же шепотом ответила княгиня.

– Поскольку силы собираются уже более двух седмиц, барон фон Плауэн полагает, что в планах своих ты утвердился давно и ответ можешь дать немедленно!

– Не вижу необходимости посвящать в свои планы посторонних, – как мог вежливее парировал Егор. – В делах ратных внезапность важнее всех иных составляющих.

– Князь Георгий Заозерский имеет полное право не отчитываться перед Тевтонским орденом о своих планах! Однако барон фон Плауэн полагает, что князя не затруднит заключить с орденом мирный договор, подобный договору с королевством Датским, Шведским и Норвежским! – проорал посол фразу, судя по всему, заготовленную заранее.

Пока Егор обдумывал, как бы ловчее выкрутиться из щекотливой ситуации, послам неожиданно улыбнулась его жена:

– Германский император Сигизмунд [19] вполне может подтвердить договор моего супруга с Данией, дабы ваш договор был подобен первому.

– Какой имп-п… – Егор вскочил, вовремя оборвав рвущийся с губ крик, склонил голову в сторону послов: – Прошу прошения, мне нужно несколько дней, дабы обдумать ваши предложения о мире.

– Если князь желает обсудить некие предварительные условия, мы готовы прийти послезавтра. – Барон фон Штернберг взмахнул шляпой, водрузил ее на голову и гордо развернулся.