Пелымскому князю Аблыгериму, который сам был обрезан в детстве, удавалось отговариваться от приведения в ислам своих подданных тем, что после этой операции воины долгое время будут слабы, а он все время воюет с русскими.

Поэтому ему и пришлось несколько раз ходить за Уральские горы и жечь солеварни, штурмовать остроги русских воевод.

Конечно, эти походы приносили прибыль, но Аблыгерим прекрасно помнил, чем кончаются набеги на Русь.

— Они придут! Они обязательно придут! — говорил он своим мурзам и вождям племен и родов. — Они придут!

И наконец он услышал то, чего всегда боялся, — вестник пал на колени и прокричал:

— Они пришли! Они плывут!

— Стоять! — был приказ Аблыгерима, и послушные его воле, закаленные и опытные в боях воины стали крепким заслоном казачьим стругам.

У же в первом бою казаки с большим трудом смогли пробиться сквозь перегороженную лодками, укрепленную по берегам речную заставу. Под грохот пушек и пищалей казакам пришлось сходиться с воинами Аблыгерима врукопашную, поскольку они пушек не боялись — видели пушки и пищали в своих набегах на Пермь и Чердынь.

Аблыгерим сам командовал обороной. Умело расставлял воинов, рассаживал самых опытных и метких стрелков по деревьям, откуда они били стрелами в незащищенные ноги и кисти рук гребцов, — попасть сюда стрелою, пущенной с берега или даже с лодки, было невозможно: борта прикрывали.

Ермак оказался в невыгоднейшем положении: быстрая и узкая река тащила струги вниз — нужно было выгребать против течения, но тогда некому было стрелять. О том, чтобы тащить струги бечевой, не могло быть и речи — бурлаков мигом бы перебили лучники и арбалетчики. Разведка Аблыгерима следовала за казаками неотступно, и каждый казак был сосчитан.

Князь знал, сколько казаков на каждом струге, сколько пушек и пищалей, сколько рушниц, сколько арбалетов, с какой скоростью они могут стрелять.

Его приближенные скакали по всем окрестным стойбищам и под страхом смерти гнали всех способных носить оружие против казаков. Такого отпора и сопротивления Ермак не ожидал.

И все же струги ползли версту за верстой, почти в непрерывном бою приближаясь к Пелыму.

На подступах к главному укреплению Пелымского княжества струги напоролись на усиленную оборону. Река была перегорожена плотами, а за ними в лодках и на второй линии плотов густо сидели стрелки.

В утреннем тумане струги Ермака подошли к плотам. Но не смогли проломиться сквозь тучу стрел. Струги были прикрыты вязанками хвороста, и все же пятнадцать казаков пали в воду со стрелами, впившимися в глаза, в горло, в шеи — под высокие вороты тегиляев. Струги смешались и подались назад.

Аблыгерим прислал подмогу стрелкам на плоты, под тянул резервы. Часа через два казачьи струги опять показались из-за мыса. Медленно ползли они к заплоту Но далеко от него, там, где на деревьях таились лучники, борта стругов окутались дымом, грохнуло, и с деревьев посыпались сбитые рубленым свинцом стрелки

— Стоять! Кто испугается, тот будет мертв! — закричал Аблыгерим. — Все резервы ко мне!

Стоявшие поодаль стрелки бросились на заплот и легли за вязанками камыша. После залпа, отдавшегося гулом в вершинах деревьев, наступила странная тишина.

И вдруг с берега, поросшего камышом, раздалось пение. Воины глянули в ту сторону и увидели, как сквозь окутанные туманом камыши плывут казачьи хоругви и знамена.

— Резерв вправо! — закричал князь. Но в рядах лучников уже раздались голоса:

— Обходят! Окружают!

Крики: «Обходят! Спасайся!» — раздавались из леса. Лучники стали привставать на плотах, прижиматься к противоположному берегу на лодках.

— Обходят! Отходи! — Крики раздались совсем рядом.

Грохнул залп! И в окутавшем заплот дыме Аблыгерим увидел, как лучники побежали на берег. Сначала по одному, потом группами и, наконец, — все…

Напрасно хлестали их бичами командиры, напрасно взывали шаманы. Воины, как зайцы, прыгали на спасительный берег и бежали в лес.

Передний струг ткнулся в заплот, и с него полезли казаки. Аблыгерим собрал все мужество и крикнул:

— Всех бегущих — собрать! Отходить к Пелыму!

Разведя заплот, казаки провели струги и пристали

к берегу. Через борт перелезли Старец и несколько легкораненых казаков; побросали свернутые знамена, бунчуки, бережно уложили хоругвь.

— Поверили, собаки, что нас там вторая рать! оживленно говорили они. — Нет уж, ежели ты шайтанщик, казаки тебя завсегда обманут!

Слышь, атаман! — сказал потный, измученный Старец. — Ежели так дале пойдет, Пелыма нам не взять! Шутка ли — половина ранена, а двадцать человек убито.