Потом был гюлеш. На борцовский круг выходили местные пехлеваны, под звуки зурны, крадучись, сходились и вдруг схватывались за пояса — «гуршаги», стремясь под громкие возгласы болельщиков оторвать противника от земли и опрокинуть.

Потом начались скачки. Горяча тонконогих жеребцов, выезжали иа дорогу игиды, и уже через мгновение только пыль клубилась позади стрелой летящих конников.

Под ноги вороного жеребца-победителя девушки бросали цветы. А деревенский аксакал торжественно преподнес молоденькому тонколицему парню бочонок вина.

— Между прочим, призовое вино, тридцатилетнее, — шепнул Ильясу-киши Рагим Сулейманович и хлопнул его по плечу: — Может, тоже попытаешь удачи — ты игид еще хоть куда!

— Я, Рагим, своего коня дома оставил, — в тон ему сказал Ильяс-киши. — Скажете потом, приехал в гости и хозяев обыграл. — Он стал выбираться из-за стола: — Ехать мне пора, Рагим, спасибо за все. Значит, договорились?

— Слово есть слово, — ответил Рагим Сулейманович. — Как только напишешь, тысячу отменных саженцев сам отсчитаю. Хотя скоро, думаю, вам нужны будут десятки тысяч.

— Шутишь, — вздохнул Ильяс-киши. — Не скоро еще тот день настанет.

— Скоро, говорю тебе, ты что, сегодняшние газеты не читал? Постановление вышло о развитии виноградарства в республике. Уверен, что и ваш район в стороне не останется.

— Ты серьезно про постановление? — заволновался Ильяс. — Где оно, в какой газете?

— Да говорю же тебе, чудак, во всех — и центральных, и республиканских. Неужели не слышал?

Ильяс-киши, широко улыбаясь, достал вв кармана свою потрепанную книжку, раскрыл на заложенной странице и показал собеседнику знакомый нам рисунок:

— Знаешь, что здесь написано? «Путь нашей жизни лежит через виноград.» Человек, выбивший на камне эту надпись, далеко, очень далеко смотрел.

Зал правления колхоза переполнен.

На трибуну вышел Сабит Омароглу. Выждал, пока совсем не стихли разговоры, и начал негромко в микрофон:

— Товарищи…. Дорогие мои односельчане!

Он сделал паузу, оглядел зал. Налил в стакан из графина воды, глотнул. Потом продолжил:

— Только что вышло постановление о развитии виноградарства в Азербайджане. Оказывается, пока я здесь воевал с Ильясом-киши, авторитетная комиссия внимательно изучала состояние сельского хозяйства в республике и пришла вот к каким выводам. Наши почвенно-климатические условия позволяют намного увеличить производство всех сельскохозяйственных продуктов и, прежде всего, винограда. Через десять лет в республике должно быть собрано его свыше трех миллионов тонн в год. Вот какой размах…

В зал вошел Ильяс-киши, остановился, незамеченный, у дверей, стал внимательно слушать председателя.

— …Говорят, настоящий крестьянин тот, кто на ладони дерево может вырастить. Среди нас лучшим крестьянином оказался Ильяс — он дал жизнь мертвой земле, ему поверили другие… Вы знаете, что я был против винограда. Но мне не стыдно сейчас перед вами, что в нашем споре был прав Ильяс. Я уверен, что Ильяс, когда приедет, будет рад узнать, что мы немедленно начнем работу, засадим виноградом земли не только за селом, но и те сотня гектаров, где сегодня растут овощи и табак…

Я уже приехал, преседатель! — крикнул Ильяг и стал пробираться к сцене.

— Я уступаю тебе трибуну, Ильяс-ами, говори, сейчас твой час! — с улыбкой сказал Омароглу.

Люди громко захлопали.

Ильяс-киши на трибуну не пошел, стал на середине сцены, выждал, пока стихли аплодисменты.

— Когда я посадил в своем дворе лозу, надо мной смеялись: мол, на нашей земле виноград не рос никогда. А у меня был только один документ — эта книга, — Ильяс поднял ее над головой. — Сегодня уже и в других дворах собрали отличный урожай. А завтра, как сказал сейчас председатель, будут засажены виноградом все наши земли. Но этого делать нельзя…

Улыбка медленно сошла с лица Омароглу. Удивленно свел брови Эмин. В абсолютной тишине люди ждали, что скажет дальше Илъяе. Он глубоко вздохнул и продолжал:

— Не думайте, что старый Ильяс сошел с ума. Надо засадить пока только пустые земли. И не трогать другие поля.

В зале по рядам прошел шум. Его перекрыл громкий голос Омароглу:

— Мне кажется, что не ты сейчас здесь говорил, Ильяс-киши. Что с тобой случилось? Ты же мне еще вчера проходу не давал с этим виноградом…

— А я считаю, Ильяс прав, — крикнул, поднявшись, Иса. — Только все наоборот — надо как раз-таки засадить те поля, где сейчас овощи. А на сухой земле ничего не вырастет — мертвая!

Встал с места Агамейти:

— Ты, председатель, посади в своем дворе хоть одну лозу и посмотри, какое это мучение — получить с нее урожай. Прямо тебе скажу: лично я не стану ломать спину на колхозных виноградниках.

Поднялся Ибрагим:

— Я в жизни не выступал на собраниях и сейчас бы не стал, но больше молчать не могу, хотя и обещал одному своему фронтовому другу молчать. Эти, — Ибрагим показал на Ису и Агамейти, — боятся вот чего: для того, чтобы засадить мертвые земли, нужно водопровод тянуть как раз от того места, где старый паром. А им без парома придется закрыть свою торговлю — у нового моста через пост ГАИ мышь не проскочит.