Он даже улыбнулся тому, что вспомнил это четверостишие, так подходящее к поднятию настроения.

Однако рана на ноге никак не заживала, более того – начала дальше воспаляться, гноиться и чернеть в области ногтевых фаланг. Перебитые сосуды ноги меньше поставляли с кровью живительных веществ стопе. Появилась опасность возникновения гангрены – самой страшной болезни в полевых условиях, тем более, в зимнее время и в гористой местности. Следующим этапом лечения могла быть только хирургия – ампутация конечности. Доктор тоже намекал на такой неблагоприятный исход. Он прямо сказал:

– Товарищ командир, терапия бессильна в подобных случаях. Спасти может только хирургия. Других вариантов не вижу.

Тяжело было сознавать такой финал тридцатилетнему майору…

Но время поджимало.

Надо было продвигаться в сторону Скицова и Братиславы, несмотря на облавы карателей, спорадические стычки с ними и занесенные глубокими снегами горные перевалы.

Снегов в то время было так много, что порой казалось – отряд не доберется до места назначения, завязнет в белой непроходимости и будет дожидаться весны, а может, и замерзнет в снежном безмолвии. Это было внутреннее состояние человека, обусловленное реальным бедствием, отрицательно окрашенным эмоциональным процессом с точки зрения психологии, а если сказать проще – появился страх. Его пытался прогнать долг перед соратниками по оружию, Центром и Родиной.

Сознание же долга, привязывающее человека к его обязательствам, есть не что иное, как сознание высшего интереса, который одерживает в нем верх над интересами низшего порядка – страхом, ленью, ложью, необязательностью.

Зорич понимал, что чем раньше они достигнут «оперативной точки» – базы, откуда будут наносить по противнику удары своим специфическим оружием, тем легче будет Красной Армии, тем меньше у неё будет потерь. Это было не праздное словоблудие, а чистое патриотическое желание, выстраданное и выстоянное в душе, не оскверняемой сделками с совестью.

Человек на войне создан для действия, но при этом лучше думать перед тем, как действовать, чем после. Даже обращение к богу через молитвы и небеса не помогает людям, которые бездействуют и уповают на случай.

Недаром говорится, что единственное в мире, что имеет ценность, – это деятельная душа, направляемая словом на дело, ибо слово – тень дела, образ дела. Если что можно доказать делом, то на это незачем тратить слова.

Впереди группу Зорича ждали большие дела.

Декабрь разразился в горах обильными снегопадами. Глаза то и дело застили похожие на коробочки хлопка крупные снежинки. А дальше встречались в основном жгучие метели. Острые и сухие посланцы неба больно секли щеки и глаза. Лица краснели от напряжения и тающих снежинок. Глаза постоянно слезились, – ни брови, ни ресницы не помогали. Ручейки талой воды, перемешанной с потом, щипали раздраженные веки. Но люди Зорича упорно продвигались к цели.

И вот через несколько дней, наконец, пробрались к заветному Скицову. Отряд сразу же расположился партизанской базой в довольно-таки густом хвойном лесу. Нужно было передохнуть, привести себя в порядок и за короткое время не только установить связь с местным подпольем, но и активизировать деятельность братиславских разведывательных групп.

Их возглавляли бесстрашные патриоты своей страны – Франтишек Бучек, Ян Янковский и Ян Колена.

С появлением диверсионного отряда майора Зорича, словно почувствовав поддержку советских «специалистов-профессионалов», заметно усилили свою работу диверсионные группы во главе с Яном Милко и Штефаном Ференцом.

О бесстрашии этих двух партизан и их смелых, а порой дерзких подрывных операциях среди партизан ходили легенды, которые передавались от одного партизанского отряда к другому.

Кроме того, советские десантники наладили взаимодействие с более крупными силами – со словацкими партизанскими бригадами Михаила Сечанского, Франтишека Гагары и командиром отряда народных мстителей Йожефом Траяном. Это были люди ратного подвига, потому что каждый день для них был таковым. Они делали неожиданные налеты на небольшие немецкие гарнизоны, подрывали ангары с боевой техникой и тоннели, уничтожали личный состав, пускали под откос вражеские эшелоны, ликвидировали предателей.

Кстати, судьба Йожефа Траяна сложилась весьма трагично. В 1953 году он был незаслуженно репрессирован – арестован и быстро казнен. Его обвинили в «дружбе и сотрудничестве с кликой Тито – Ранковича». Спустя годы чехословацкие власти извинились за то, что их предшественники так круто обошлись с патриотом, и реабилитировали героя борьбы с фашистами посмертно.

Добываемая информация людьми группы Зорича моментально сообщалась по рации как в Центр, так и через связных передавалась местным мстителям – партизанам, которые благодаря этому могли в нужный момент удачно сманеврировать своими походами-вылазками и вовремя уходить от карателей. Вместе с тем у воинов-партизан появлялась возможность наносить внезапные удары там и тогда, где и когда противник их не ожидал.

Однажды в отряд прибыл связной от одного из местных партизанских отрядов и сообщил, что недалеко от места нахождения советских разведчиков на дороге остановился бронетранспортер с прицепом.

– Видно, «застучал» двигатель, – пояснил он. – Но у нас только стрелковое оружие. Взорвать бы его к чертовой матери.

Скоро к «стоянке» БТРа отправились специалисты-подрывники. Всю операцию они проделали быстро и чисто. Фашистский бронетранспортер после такой «ремонтной бригады» уже не подлежал восстановлению, а гитлеровцев всех перебили.