Я сидела, прижавшись спиной к прохладной гладкой стене и положив подбородок на колени и обняв их руками, с тоской смотрела на картину впереди себя. Двое суток назад я провела обряд над Глебом. Отделила часть свободного духа волверка Риола и подселила его к душе Глеба. После этой процедуры его сразу заперли в камере, напротив которой я сейчас сидела. Толстые стены и отсутствие окон создавали ощущение тюремной камеры, это чувство усиливалось тем, что вместо четвертой стены была решетка с толстыми прутьями, представляющими собой сплав металла аркона, добываемого у нас в горах, и магии крови стерхов. Благодаря соединению, до прутьев не могло коснуться, не испытывая дикой не переносимой боли, ни одно животное, но вот рука человека спокойно может открыть незамысловатую щеколду и выйти наружу, не испытывая при этом никаких неприятных ощущений. Таким образом, если кандидат на обращение полностью проходил обряд и выживал при этом или просто сохранял себя как личность, а не как животное, тогда он, вернув себе истинный облик, мог, спокойно открыв решетку, выйти наружу. Если этот кандидат не сможет выйти в течение трех суток за решетку, то он либо уже мертв, либо зверь внутри него поглотил и растворил в себе его истинное я. В этом случае если зверь не опасен, его выпускали к диким зверям, а если опасен, просто ликвидировали.

И вот на дворе уже ночь и через несколько часов пойдут третьи сутки, а в клетке все также рыскает от стены до стены волверк, который в бешенстве кидался на стены и даже на зачарованные прутья, не сильно обращая внимание на боль, которую они причиняли. Зато я чувствовала боль при каждом его прикосновении к этим прутьям, как будто это моя боль. Я отлучалась всего несколько раз из этого подземелья, чтобы справить нужду и тут же возвращалась назад, не в силах оставить его хоть на секунду. Разговаривала с ним, кричала на него, уговаривала его, но ничего не помогало, его волверк все также бросался на стены, рыча на всех и вся. На вторые сутки я начала просить и умолять его, пытаясь достучаться до Глеба, но мои старания не увенчались успехом, я не позволила никому входить сюда, не желая, чтобы кто-то видел его таким. Огромная морда и мощная широкая грудь в крови и слюне, капающих из разбитой пасти со здоровенными клыками. Черный мягкий мех весь свалялся, вваленные бока словно кузнечные меха работали на износ, взгляд серых глаз поражал безумием и страхом светившихся в них. Третьи сутки пошли и времени все меньше и надежды тоже. Скоро рассвет! Я не выдержала напряжения и страха за жизнь любимого мужчины, прикрыв лицо ладонями, спрятала его в коленках и зарыдала, тихо поскуливая и тоскливо зовя Глеба по имени. Я не знаю, как долго продолжались мои стенания, как я внезапно ощутила движение рядом со мной. В следующее мгновение моих рук коснулись горячие большие ладони, которые нежно и ласково развели в стороны мои руки. Я подняла зареванное лицо и сквозь слезы увидела, как на меня смотрят самые любимые глаза на свете. Он сидел передо мной на коленях обнаженный, грязный от крови и пота, но снова был самим собой. Мягко улыбнулся, заглядывая мне в глаза, наклонив набок голову уже таким привычным и родным движением, затем осторожно привлек к себе, крепко прижимая, и хриплым надтреснутым от воя и рева голосом тихо сказал.

– Прости, любимая, что так долго, это оказалось тяжелее, чем я думал. Но, как оказалось, я не могу смотреть, как ты плачешь, мое сердце разрывается на части. Словно душу вынимают из груди и в этом с моим новым братом мы солидарны, он тоже не может допустить, чтобы ты страдала и плакала. Теперь мы с ним едины и, надеюсь, с тобой скоро станем тоже!

Слезы потекли еще сильнее, я всем телом отчаянно прижалась к нему и принялась целовать такое родное и любимое лицо. Его руки блуждали по-хозяйски по моему телу, губы с диким напором заставили покориться мои, но в этот самый момент раздалось язвительное покашливание сбоку от нас. Я почувствовала, как тело Глеба напряглось и из его груди вырвалось жуткий грозный рык, явно проявляя этим свое недовольство в том, что нас прервали. Повернувшись в сторону будущего смертника, я уже нисколько не удивилась тому, что вижу перед собой Виктора и Риола. И если Риол, с понимающей извиняющейся полуулыбкой стоял в проеме дверей, то Виктор с нагловатой усмешкой подошел к нам поближе и сейчас с интересом рассматривал Глеба, нисколько не смущаясь его грозного и злобного взгляда.

– Черт, я, конечно, за вас сильно рад, но тоже не прочь быстрее с этим закончить. Я тут решил все-таки остепениться и как можно скорее заняться размножением и почкованием. Смотря как получиться, а вы тут время мое тратите. У меня там соперников на это самое почкование пруд пруди, а я пока этим долбанным хвостом и клыками не обзаведусь, даже подойти к ней не могу. Она на меня рычит все время. Ух, такая горячая штучка мне в жены достанется, сам себе завидую.

Мы с Глебом со смехом и удивлением слушали монолог Виктора, а Риол, заметив наши выражения лиц, поспешил со смехом пояснить:

– Он время зря не терял, пока вы находитесь тут, он методично охмуряет Айрису. Правда таким образом, что она его уже пару раз чуть не загрызла и уже раз сто послала к Шассе, но он упорно идет к своей цели. Если ты, Сири, не поторопишься с его обращением, то боюсь, Айриса все-таки перегрызет ему шею от переизбытка чувств, которые он у нее вызывает своими ухаживаниями. Весь Рассван с большим удовольствием следит за этой парой и даже уже ставки делать начали, кто из них быстрее сдастся.

Потом уже серьезно и торжественно добавил:

– Я приветствую тебя, будущий Князь стерхов, и рад, что ты прошел обряд. Для меня честь стать твоим побратимом.

Глеб удивленно раскрыв глаза, немного заторможено посмотрел на Риола. Зато Витек сразу взял быка за самое ценное.

– Это ты о чем, будущий браток, точнее с кем разговариваешь?

Риол удивленно подняв одну бровь, с интересом посмотрел на меня. Я замерла в руках Глеба, со страхом ожидая его реакции. Он же чуть отодвинувшись от меня, пытливо заглянул мне в лицо.

– Ничего не хочешь рассказать, любимая?

Чуть виновато скривив мордашку, нервно подергала ухом перед предстоящим разговором и, глубоко вздохнув, начала:

– Я последняя из представителей высшей крови, Глеб, мой отец был последним Князем нашего народа. И теперь по нашим законам, как только мы завершим обряд, ты официально будешь признан новым Князем стерхов. В данный момент твои будущие обязанности по управлению и защите стерхов исполняет Риол, по личному приказу моего отца. Перед последним боем он выразил свою волю, чтобы облегчить бремя ответственности моей матери и меня. Я понимаю, что была не права, скрывая от тебя подробности моей жизни и происхождения, но сначала я осторожничала, потом боялась, что ты не примешь меня или мое происхождение в связи с тем, что у вас на родине произошло, а потом со всеми этими событиями я просто забыла. Прошу тебя простить меня.

Я умоляюще заглянула в потемневшие от гнева глаза Глеба и неуверенно подняла руку и погладила его лицо, мягко касаясь скул, щек и губ. Он устало прикрыл глаза и, прижав мою ладонь, поцеловал, затем, лизнув ее сердцевинку, вызвал этим табун горячих мурашек, которые побежали к низу живота.

– Маленькая, пообещай, что отныне между нами не будет секретов. Никогда!

В моих глазах загорелась надежда, и я с облегчением выдохнула.

– Клянусь! Больше никаких секретов от тебя.