— Молодец, — отрапортовал парень скорее своим, чем ей. — А теперь приготовься к погружению.

Про себя Женя произнесла «да» и еще раз глубоко вдохнула сырого воздуха перед тем, как звук, отдаленно похожий на радиопомехи, пронзил ее слух, словно копье варвара.

Женя всей своей душой ощущала, как невидимая громадная птица, причиняя девушке неимоверные страдания, несет ее в острых когтях прочь из этого мира в далекую и необузданную неизвестность. Она не видела всего этого, но вспомогательные рецепторы и хороша развитая фантазия рисовали перед ней облик птицы. Когда Женя открыла глаза, то увидела себя стоящей на огромном убранном поле, которое, вероятно, еще совсем недавно было чем-то засеяно. Воздух был необычайно свеж, и девушке казалось, что он заряжен энергией и обладает вкусом. Воздух вызывал у нее ассоциации с кислым тестом, которое без присмотра оставил опьяневший от тоски одинокий хлебороб.

Она оглянулась по сторонам и увидела вдалеке грузовую машину. Машина, словно первый космический спутник, в одиночестве рассекала пространство, не увязая в сырой земле, напоенной первыми осенними дождями, которые порою так легко перепутать с густым туманом.

Женя двинулась по направлению к грузовику, в котором, быть может, находились люди. Водитель, вероятно, заприметил одинокую девушку в красном платье и тоже направился к ней.

Встретились они лицом к лицу рядом с большим валуном, который напоминал метеорит, покинувший небесную твердь.

Грузовик был старой модели и выкрашенный в зеленый защитный цвет. Его кузов пустовал — ничего кроме тента, грубо сложенного «в кучу», там не было. За рулем сидел невысокий полный мужчина в шляпе. Покинув салон машины, он подошел к Жене и сперва осмотрел ее с ног до головы, прежде чем заговорить.

— Шо тут делаешь? — спросил он с украинским акцентом.

— Не знаю. Ищу, — произнесла она и добавила: — Что-то.

— Ладно. Сидай, зараз поедем дальше, — предложил мужчина, и Женя села на место рядом с водителем. Следом за ней он, словно колобок, закатился в кабину и завел громкий двигатель военного грузовика.

— Меня Никитой зовут! — то ли нарочно, то ли непроизвольно окая, сказал мужчина. — Как ты сюда попала?

— Меня зовут Женей, — ответила девушка. — Наверное…

Далее последовало десятисекундное молчание.

— Так как ты сюда попала-то, дивчина? Там все оцеплено же нашими… — сказал Никита, периодически поглядывая то на Женю, то на безграничное поле, в котором копошился грузовик.

Хрущев вел машину порядка десяти минут, напевая какую-то украинскую народную песню, и, когда на горизонте показался большой одинокий дуб, приумолк.

— Как ты думаешь, этому дереву больше ста лет, или нет? — задал он вопрос после относительно долгого перерыва в общении.

Женя в ответ пожала плечами, и тогда вместо нее Никита продолжил:

— Они сказали: в полдень, на Тоцком полигоне, возле столетнего дуба, — со страхом в голосе произнес он. — Они сказали, чтобы я был один, потому что это очень важно и это только моя миссия.

После наступило молчание. Вероятно, Хрущев надеялся, что Женя «одна из них» и курсе всех дел, поэтому говорить ничего больше не придется (ибо она сама должна прояснить ситуацию). Но растерянный вид девушки ясно давал понять, что она совсем ничего не знает. Махнув рукой и сказав «ладно», Хрущев-таки решился поделиться с Женей государственными тайнами, в которые сам с трудом верил. Будучи по жизни человеком общительным, он заговорил первым:

— Мы недавно эту посудину в космос запустили. Она еще эти, как их там, сигналы подает из космоса, — начал серьезно говорить он. Но грубый акцент придавал комичность сказанному, посему Женя искренне улыбнулась.

— Так вот, они связались с нами и дали координаты вот эти самые. На этом самом полигоне, где нет ничего живого и быть не может из-за оружия нашего мощного. Сказали, рядом с дубом столетним. А мне говорят, значит, ребята наши коммунисты — мол, Никита Сергеич, ты совсем уж головой тронулся: нет на полигоне ничего живого, только земля сырая, взрывами перепаханная. Но сигнал то, Женечка, получен — вот и думай, что делать.

— Почему ты тут один? — прямо спросила Женя, по прежнему не ощущая себя частью происходящего.

— Они сказали, чтобы один я был, ради марксизма-ленинизма дело идет. Общество чтобы в новую формацию двинулось. Ну ты, думаю, знаешь все и так, дочка… — произнес Никита Сергеевич и вопрошающе посмотрел на Женю. Она ответить не успела, так как машина подъехала к мистическому дереву, и нужно было выходить.

Они вдвоем вышли. Хрущев громко хлопнул дверью и посмотрел на небо, ожидая увидеть там какой-нибудь самолет или иной летательный аппарат. Женя тоже машинально подняла глаза вверх и не увидела ничего, кроме абсолютной серости и нескольких облаков, что в тоскливом одиночестве бороздили воздушное пространство.

— Мы! — послышался голос сзади. Женя и Никита резко обернулись и увидели перед собой трех вытянутых существ, которые видом своим больше напоминали манекены из магазинов одежды на Западе. Вероятно, Никита Сергеевич был одним из немногих граждан СССР, которые могли эти манекены узреть в эпоху оттепели, так как являлся первым советским лидером, с официальным визитом посетившим Соединенные Штаты Америки.

— Уже, — сказал тот манекен, что был в центре.

— Здесь! — медленно произнес манекен справа. Глаза каждого из них светились красным светом, а ртов вообще не было, от чего было непонятно, откуда издается эта слегка фальшивая, но все же человеческая речь.