— Или пили водку?

— Я за рулем. А Билл кроме минералки ничего не пил. У него завтра концерт.

— Или не успел?

— Глупо теперь говорить, что он успел, а что нет.

— Не знаю я, Маха. Не похож он на музыканта. Слишком молодой.

— Игорь, побойся Бога! Вся Москва обклеена афишами с его лицом, а ты мне не веришь! В отделении есть Интернет?

— Есть, но у начальника. А ключей от начальственного кабинета у меня нет.

— Хорошо. Пошли ребят в ближайший круглосуточный магазин и попроси купить какой-нибудь молодежный журнал с группой Tokio hotel. Билл, правда, сейчас без грима, но думаю, что понять, кто есть кто, можно. Игорь, это все не шутки. За парнем стоят серьезные люди. Его надо отпустить. Он ни в чем не виноват.

— Но я не могу его выпустить.

— Господи, почему? — тяжело вздохнула я.

— Он оказал сопротивление при задержании. И именно у него был найден тот героин, про который я тебе говорил сорок пять минут назад.

Мое лицо в тот момент мало отличалось от «лица» Джима Кэрри в фильме «Маска», когда у него в ресторане «выпали» глаза и «отвалилась» челюсть. Свою челюсть я еще долго пыталась найти под столом, а глаза категорически отказывались вставать на место. Разгуляев даже расхохотался, когда увидел, какой эффект произвело сообщение. Я вручную медленно вернула челюсть на место и проблеяла, сильно заикаясь:

— Ч-ч-тоооо?

— Что слышала. У него нашли героин.

— Бред! У него не было с собой героина! Он вообще не употребляет!

— Тогда зачем вы убегали?

— Испугались. Я испугалась. Полтора года назад ваши хлопцы случайно убили моего друга. Когда я увидела, что клуб наполняется какими-то людьми в черном, то схватила Билла за руку и потащила на выход. Еще раз повторю — твои мужики нас серьезно избили при задержании, а мы, между прочим, не оказывали никакого сопротивления.

— Уверен, вы сами случайно упали и ударились, — неприятно протянул он.

— Думаю, что смогу в этом убедить Билла. Он упал и ударился сам. И никакой прокуратуры, — я опять мило оскалилась. — Мы можем идти?

— Машенька, ну когда ты еще ко мне зайдешь, чтобы так душевно посидеть?

— В любое время. А сейчас, Игорь, мы можем идти?

— Конечно же, ты можешь идти. Хочешь, тебя на машине до дома подвезут?

— Нет, ты не понял. Я не спрашивала тебя, могу ли я идти, я спрашивала тебя, можем ли мы идти с Биллом, — вновь лучезарный оскал.

— У него нашли наркоту, — не менее душевно скалился капитан. — Сопротивление при задержании.

Я насупилась и замолчала, рассматривая комок пыли в углу кабинета. Черта с два ты от меня отвяжешься! Все равно ты нас выпустишь и никакой наркоты на нас не повесишь! Иначе я тебе такую райскую жизнь устрою, что ты проклянешь тот день, когда связался со мной. Я набрала воздуха в легкие и, добродушнейшим образом растянув губы в улыбке, вновь защебетала.

Стрелки на часах над дверью медленно ползли по циферблату. Я как зацикленная пленка вновь и вновь объясняла капитану, по какой причине он обязан выпустить Билла.

Игорь Мамедович потер и без того красные глаза, потянулся, хрустнув суставами, и предложил выпить чаю. Я согласилась, хотя пить с ним чай мне было, выражаясь языком его подопечных, в большое западло.

— Нет, все-таки что вы с ним делали в этом клубе?

— Игорь, ты издеваешься?

— Но все же?

— Игорь, — наклонилась я к нему. — Послушай. В этот раз промах. Пойми, я выйду отсюда через полтора часа самое позднее, ибо ты же не хочешь нарушать закон, а вы его и так при задержании нарушили энное количество раз, как раз для прокурора и ОСБ работка будет. Как думаешь, что я сделаю первым делом? Правильно! Позвоню его опекуну, потому что я не могу допустить, чтобы парень завис у вас надолго. Давай дальше думать, что произойдет. А дальше ваше отделение получит мировую известность. Сначала сюда приедут журналисты центральных каналов, консул с послом и адвокаты. Заметь, иностранные адвокаты, которые не зря свой хлеб черной икрой мажут. Когда информация просочится на фанатские ресурсы, не пройдет и часа, как ваше отделение облепят девочки-обезьянки. Тебе рассказать, как эти дети снесли сегодня ОМОН перед концертом? А что начальнику скажешь по поводу несовершеннолетнего гражданина Евросоюза?

— Ты мне угрожаешь? — он протянул нечистую чашку с кипятком, в котором плавал пакетик дешевого чая.

— На фиг надо, — безразлично пожала плечами, с сомнением глядя в мутную воду. Что-то пить это пойло у меня не возникало никакого желания. — Я тебе рассказываю о перспективах. И они не слишком радужные. Давай разойдемся по-хорошему. Отпусти парня. Пожалуйста. Ты же можешь. К тому же он во всех интервью рассказывает, что наркотики — страшный вред. Ну сделай экспертизу, посмотри руки — он чистый. Поверь, я с утра от него не отхожу. Он чистый.

— Ох, не знаю… — тяжко вздохнул он.

— Игорь, ты можешь. Пожалуйста, — давила я на него. — Если узнает пресса, ты прославишься на весь мир. И это не та слава…

Игорь что-то ответил, но я не услышала. Неожиданно, в глазах потемнело, а в ушах загудело. В солнечном сплетении кто-то собрал всю энергию и с силой дернул на себя. Меня обдало такой волной страха, что я чуть не упала со стула. И этот жуткий страх прошел сквозь меня, разрушая сознание, причиняя телу невыносимую боль, словно этот отвратительный кто-то окатил меня кипятком.