Да не угадал, уродец!

 — Я жива, — с вызовом плюнула в лицо Ириану. Кровь не чувствую, голова не кружится… Черт! Я не знаю симптомов умирания!

 Сын вождя улыбнулся. Похлопал меня по щеке и… направился к Биллу.

 — Би! Билл! — зашептала я. — Билл…

 — Я…

 Удар. Он всхлипнул. И я почувствовала, как веревка на талии натянулась.

 — Би… Би… Би… — бормотала я глухо. — Би… Бииии…

 Какой-то странный звук. Майри громко охнули, топнули и радостно завопили. Ириан, в буквальном смысле слова по локти в крови, встал передо мной, держа кусок трепыхающегося мяса. Сердце — дошло до меня. Перед глазами все поплыло. Окровавленная рука стала увеличиваться в объемах. Сердце в ладони стучалось у меня в ушах. И изображение перед глазами окончательно потеряло четкость…

 ***

 Чья-то рука нежно гладит по щеке, словно перышком ласкает. Невыносимо яркий свет, настолько яркий, что проникает сквозь закрытые веки.

 «Открой глаза», — просит до боли знакомый голос.

 «Не могу».

 «Попробуй. Просто попробуй».

 Медленно приоткрываю один глаз. Вижу любимое лицо и пытаюсь улыбнуться. Чуть смелее разлепляю второй глаз. Во рту очень сухо.

 «Я в раю? Ты мой ангел? Ты пришел за мной? Я так люблю тебя…» — бормочу бессвязно, а из глаз по вискам щекотно текут слезы, попадают в уши.

 «Знаю, моя родная… знаю…»

 Он обнимает меня, прижимает к себе. И я чувствую, как его слезы смешиваются с моими.

 «Не плачь. Ангелы не должны плакать. Мы будем сидеть на облаке и, свесив ноги вниз, друг друга называть по имени».

 «Будем, моя хорошая… будем…»

 Губы касаются моих. Он сладкий и вкусный. Карамельный. А еще от него пахнет ванилью… Или ирисками…

 «Вкусный…» — выдыхаю.

 «Вкусный…» — эхом повторяет.

 — Как она? — слышится еще один голос.

 — Как она?! — с негодованием и злостью.

 Моя голова опускается на что-то мягкое, глаза закрываются, и я снова куда-то лечу…

 ***

 В абсолютной темноте я мысленно собралась, сгруппировалась и села по-турецки. Какой-то страшный шум вокруг. Голоса. В ушах подозрительно гудит. Почему же так темно и ничего не видно? Запястья саднят и болят. Потерла их. Стало еще хуже. Ужасно кружится голова. Так сильно, что земля под задом ходит ходуном. Где же я? Почему ничего не видно? Боже! Глаза! Размыкаю веки и жмурюсь от резкого света. Люди… Какие-то люди вокруг. Не вижу пока кто, но силуэты все равно не знакомые. Мысленно подкрутила «фокус» и вяло улыбнулась. Остается понять: где я, что со мной, и кто так мерзко вопит? Лучше бы я не трогала свой «фокус». В некотором отдалении от меня сидели и стояли разрисованные черные люди, и события, с беспощадностью палача, тут же вспыхнули в памяти, убивая сознание. Столб. Руки наверх. Костер. Ириан. Билл. Еще живое бьющееся сердце…

 — Билл… — всхлипнула я, а потом истерично завизжала, повалившись на бок, сжавшись в комок: — Билл!!!

 Чьи-то руки тут же подхватили меня. Я скинула их, оттолкнув человека. Он оказался настырным, схватил за плечи и прижал к себе.

 — Мари! Мари! Это я! — кричит в ухо. — Успокойся! Это я!

 — Билл? — я вырвалась, чтобы посмотреть, потрогать, проверить. — Билл! Они же убили тебя… Я видела… Они…

 — Я живой… Живой… Вот, смотри, видишь? Я живой. Живой… Хочешь, давай я тебя укушу, ущипну, чтобы ты поверила, только больше не теряй сознание. Пожалуйста, только не теряй сознание.

 Я обняла его.

 — Я же видела… Сердце…

 — Это сердце свиньи. Они свинью зарезали. Меня выключили, а свинью зарезали. Ты не видела. Я сам только что узнал. Черт, я думал, ты умерла. У тебя сердце не билось и губы посинели. Я думал, ты умерла… Никогда так больше не делай, слышишь? Никогда! — Руки и губы дрожат, глаза красные, болезненный румянец на щеках. — Никогда… — Глаза наполнились слезами, губы обиженно изогнулись: — А то кто будет жить в тени моих ресниц?

 — Не плач… — всхлипнула я. — Ангелы не плачут.

 Он поднял лицо вверх и закрыл глаза, хлюпая носом. Я лбом ткнулась ему в грудь.

 — Ты сможешь вести машину? — едва слышно спросил Билл, гладя меня по голове. Я кивнула. — Отлично, сейчас я только ключи возьму. Иди к озеру. Там джип.

 Он помог подняться. Я огляделась и, наконец-то, увидела сияющего Родриго.

 — Ефимова, ты бесподобна! — он вальяжно хлопал в ладоши. — Прекрасно сыграла! Пять баллов!

 В тот момент я даже его не ненавидела. Я вдруг поняла, что не знаю стоящего в нескольких шагах от меня человека. Не знаю и не хочу знать.

 Происходящее на самом деле больше смахивало на сон, чем на реальность. Билл, тонкий, хрупкий, немного женственный, подошел к Родриго и… со всей дури ударил его в живот. Родриго такой наглости от тощего мальчишки не ожидал, поэтому защититься не успел. Он ахнул и скрючился. Билл что-то сказал ему с гадкой усмешкой, забрал ключи из рук и бегом направился ко мне.

 — В машину, Мари! Быстрее. Домой, мы едем домой.

 Я подорвалась с места, словно заяц, испугавшийся выстрела, — откуда только силы взялись? Мы ловко запрыгнули в джип. И тут я поняла, что всё плохо — коробка механическая, а я уже два года езжу только на автомате. Последний раз я сидела за рулем машины с механической коробкой передач, когда сдавала экзамены в гаи. Спокойно, Маша, и на тебя найдется Дубровский! Сцепление до упора. Дура! Ключи! Трясущимися руками никак не могла попасть в маленькую прорезь.