Шрифт:
В I классе они с подружкой Наташей Г. подвергали меня мощным атакам, массированному воздействию. Пользовались приёмом, который я называю «брать измором». Приём этот был у них отработан на ближайших родственниках и отшлифован до полного блеска. Если рассматривать атаку с позиции житейской — можно озвереть, но если с позиции театра — получаешь большое удовольствие. (К вопросу о том, что недостатки — это такие достоинства…)
Подходит на перемене Татьяна:
— С.Л., можно Наташа со мной сядет?
— Нет.
Они славные девочки — каждая в отдельности. Вместе они составляют новое качество, взрывоопасное сочетание — а я жить хочу!
Совещание в уголке. На переговоры отправляется Наталья. Услышав «нет», возвращается и подталкивает Татьяну. Та подходит уже с более несчастным лицом, чем прежде: надо как-то тронуть мою зачерствелую педагогическую душу. Опять «нет». Атакуют с двух сторон. Вокальное оформление бесподобно!
— Ну С. Л.! Ну мо-о-жно, а-а-а?..
Нет, это надо записывать на нотной бумаге. Вокализ!
Ноют уже несколько минут. Ноют в полной уверенности, которую породил весь предшествующий опыт; для того чтобы «нет» превратилось в «да», надо просто добавить оттенков в вокал, проныть чувствительнее. Такая игра пропадает! Такой спектакль — для одного зрителя, да и тот неблагодарный!
Сели вместе — сделали по-своему. Поглядывают на меня: как отреагирую. Молча взяла Наталью за руку, молча отвела на место.
А вот на сцене у них пока не идёт.
В этом году жизненный репертуар заметно расширился. Опоздала на 10 минут Татьяна. Опаздывать на работу у нас не принято, это уже ЧП — для «старичков», новенькие пока таких вещей не понимают. Входит — наготове полные глаза слёз:
— У меня иголка в животе! — и слёзы пролились.
— Покажи, а? — говорю весьма заинтересованно и с долей сочувствия: надо же проявить участие к человеку, у которого иголка в животе!
— А её уже нет, мне тетенька вытащила, — и слезы мгновенно высохли.
На уроке изо проверяю, как они дома закончили эскиз витрины. Наталья поднимает на меня честнейшие в мире глаза.
— С. Л., я всё нарисовала, только у меня склеилось!
И на лице досада: эх, пятерка сорвалась!
— Это ужасно! — я опечалена ещё больше Натальи.
Печаль моя не имеет границ! Бросаюсь выручать несчастного ребенка: пытаюсь разъединить листы — куда там, сделано на совесть… А как же пятёрка?! Все-таки разнимаю: белый лист основательно измазан белой же краской и склеен с предыдущим…
Каждый такой случай становился объектом самого подробного, самого пристального коллективного анализа, изрядно сатирического по форме. Ну, кому захочется хотя бы раз в месяц быть в центре ТАКОГО внимания!
На сей раз Наталья стала жертвой собственной лени. Она не приучена преодолевать препятствия, а эскиз витрины требовал кроме полета фантазии немалой дозы пыхтения, на что моя Наталья пока не способна. Выкрутиться — это и проще, и привычнее.
Как неимоверно тяжело заставить себя трудиться! Искренне сочувствую и Наташе, и другим детям, Понимаю их, потому что сама — необыкновенно ленивый человек. Правда, никто об этом не знает, потому что жизнь складывалась странно: всё время надо было работать. И ни разу не представилась возможность развернуться моей безграничной лени во всей красе и полноте.
Так вот и живу двойной жизнью: снаружи вроде труженица, а внутри — о! — на боку лежать и то лень.
Ну как я могу ругать детей за лень?! По правилам ведь надо сначала отругать, и хорошенько, а потом привести светлый, оптимистический, положительный пример: «Вот я в ваши годы…» Или так: «Вот я на вашем месте…»
Лучше промолчать. Пусть выручает театр.
Есть у нас в репертуаре прелестное стихотворение Л. Квитко «Лемеле хозяйничает».
Мама уходит, спешит в магазин: — Лемеле, ты остаешься один. — Мама сказала: — Ты мне услужи: Вымой тарелки, сестру уложи. Дрова наколоть не забудь, мой сынок. Поймай петуха и запри на замок, Сестрёнка, тарелки, петух и дрова… У Лемеле только одна голова! Схватил он сестренку и запер в сарай. Сказал он сестренке — Ты здесь поиграй! Дрова он усердно промыл кипятком, Четыре тарелки разбил молотком. Но долго пришлось с петухом воевать — Ему не хотелось ложиться в кровать.Это «театр одного актера». Учили мы стихотворение в I классе, а всерьёз разрабатывали уже во II, когда артисты научились гибко переключаться, свободно интонировать. Учили все, а выступала Инна. Но её многие могли заменить и заменяли при необходимости.
Выучить слова — только первый шаг. Потом и начинается работа: интонация, темп речи, мимика, взгляд, жест, пауза, переходы от одной роли к другой. И всё это не по причине чьей-то прихоти, не на пустом месте, а от характера персонажа. Есть у Лемели определенные качества, которые мы обнаружили при обсуждении. Как их донести до зрителя? Какие понадобятся средства?