Община пользовалась довольно широкими правами самоуправления. Она выбирала своих старост и десятских, а общие дела решала сходом, или «миром». Правление общины раскладывало подати по своему усмотрению и само собирало их для внесения в княжескую казну. Сход разбирал все тяжбы и судил за преступления, кроме самых тяжких. Словом, своею хозяйственной жизнью, внутренним устройством и бытом община распоряжалась сама, и вышестоящие власти в ее повседневные дела обычно не вмешивались.

В те времена границы общинных владений редко бывали точно определены, и это иногда давало повод к злоупотреблениям со стороны соседей — помещиков, старавшихся захватить спорные земли. Если стороны не приходили к полюбовному соглашению, община имела право и возможность искать защиты своих интересов у князя. И обычно ее находила, ибо в случае недовольства крестьяне могли сняться с места и перейти в другое княжество, а князю это было невыгодно: он лишался плательщиков податей и резервов воинской силы. Людей в ту пору всюду не хватало — любой князь охотно принимал к себе «новоселов», давал им землю и обычно помогал стать на ноги.

Позже, под влиянием целого ряда причин, все это значительно изменилось к худшему. Но в XIV веке положение крестьян на Руси было в общем неплохо, и ему с полным правом могли позавидовать крестьяне любой другой страны.

Этому крестьянскому благополучию сильно угрожал рост боярских владений, постепенно вовлекавший в зависимость от бояр все большее количество людей прежде свободных. Это не значит, что бояре захватывали их силой или присваивали себе земли вместе с их свободным населением. Такие факты бывали, но скорее как исключение, тем более что вотчиннику рабочие руки были, пожалуй, нужнее, чем увеличение земельной площади, а их он этим путем не приобретал: не желая попасть в зависимость от помещика, крестьяне с захваченных им земель могли перейти на свободные, в которых тогда еще не было недостатка.

Опасность заключалась в ином: среди свободных крестьян тогда, как и во все времена, бывало немало таких, которые, в силу различных причин и обстоятельств, не преуспевали в собственном хозяйстве и попадали в затруднительное положение. Бояре в погоне за нужной им рабочей силой охотно ссужали таких людей деньгами и всем необходимым, с тем чтобы долг был после отработан. Польстившись на боярскую помощь, эти неудачники попадали, таким образом, в кабалу, образовав новый слой зависимых людей, так называемых кабальных смердов. Боярство широко пользовалось таким способом закрепощения свободных крестьян, расшатывая этим не только общину, но и самые устои государства.

Василий надеялся положить этому предел, с одной стороны, всячески препятствуя дальнейшему расширению боярских вотчин, а с другой — оказывая от государства самую широкую помощь нуждающимся крестьянам.

Для более близкого ознакомления с крестьянскими нуждами он решил предпринять несколько поездок вглубь своего княжества и, в частности, — присмотреться к жизни тех общин, которые непосредственно граничили с боярскими владениями.

Обдумав, откуда начинать, Василий послал за Лаврушкой.

— Ты давно в своем селе не был? — спросил он, когда парень явился на зов.

— На минувшей седмице туды ездил, — ответил Лаврушка.

— Небось и в Бугры заглядывал, к своей Насте?

— То истина, княже: и в Бугры я наведался.

— Ну как, Настины родители теперь отдают ее за тебя?

— Еще бы не отдали! — самодовольно ответил Лаврушка, превратившийся уже в ладного и подтянутого воина. — Вот как закончу на посаде рубить избу, так и свадьбу справим. У нас уже все обговорено с Настей.

— Что же, давай вам Бог. А от меня будет вам к свадьбе подарок: конь да корова.

— Премного благодарны тебе, пресветлый князь! Без тебя николи не бывать бы нашему счастью.

— Ладно, оставим это, А сейчас ты мне вот что скажи: отстроилось уже ваше Клинково после того пожара?

— Давно отстроилось, княже. Сейчас куды лучше прежнего показывается.

— Ваша община, кажись, с вотчиной боярина Шестака соседствует?

— Точно, княже. Наказал нас Господь таким соседством…

— Чем же вам боярин не люб?

— Больно уж сутяжен. У его, должно, утроба из семи овчин сшита: что ни увидит, так и норовит заглотнуть. Да и другое есть…

— Что ж другое?

— Любит он народ кабалить. Доведет человека до нужды и сам же помощь предлагает. А у его лишь попользуйся чем, — после не вывернешься!

— Ну, добро, завтра поутру собирайся. Поедешь со мной, хочу я сам поглядеть, как Клинково ваше построилось.

К полудню следующего дня Василий в сопровождении Лаврушки и еще нескольких дружинников въезжал уже в село Клинково, новенькие избы которого были в беспорядке рассыпаны по пологому склону холма, спускавшегося к небольшой речке. На другом ее берегу поднималась стена векового леса, который широким полукругом охватывал земли общины. Клинково насчитывало десять дворов, но к нему были приписаны еще две близлежащих деревни, одна в три, другая в четыре двора. В те времена более крупные крестьянские поселения считались редкостью.