— Ну, ладно, идите, я вас догоню.

— Хорошо, мы тебя будем ждать у реки.

Петя с Володей пошли дальше, а Шурка снова присел у дороги. Пройдя шагов тридцать, Петя обернулся и увидел, что Шурка чиркнул спичкой.

— Зря только спички тратит, — сказал он товарищу.

— Кто?

— Да Шурка…

Володя тоже обернулся:

— Да ты смотри, что он делает?

— Что?

— Курит.

— Да ну? Вот это так пионер! Сколько раз я этому дураку говорил, чтоб бросил куренье. Придется матери сказать.

— А знаешь что, — сказал Володя, — песня, которую мы поем, как будто нарочно про Шурку сложена:

Придя к реке, мальчики присели отдохнуть.

— Ну, отдыхать, так по пионерски, — сказал Володька, опускаясь на землю и кладя ноги на большой находящийся тут же камень. Точно так же поступил и Петька. Посидев так некоторое время, ребята решили купаться.

— А где же наш Шурка застрял? — спросил, стаскивая с себя одежду, Петя.

— А вон он идет…

— Эй, Шурка, иди скорей, купаться будем.

— Не хочу. Очень нужно купаться.

Пока два мальчика купались, плавали и ныряли в реке, Шурка лениво развалился в тени под деревом и снова принялся за куренье.

— Шурка, да иди же купаться… Неужели не хочешь?

Шурка, наконец, согласился. Раздевшись, он подошел к воде и попробовал ногой температуру.

— Фу, холодная! Не хочу!

— Да ты сразу ныряй. Нежный какой! Вода вовсе не холодная. Это тебе так кажется.

Шурка полез в воду. Забравшись в нее по колени, он в нерешительности остановился.

— Эх, ты, воды боишься, — презрительно сказал Володька, и обдал его целым фонтаном брызг. Шурка взвизгнул и выскочил на берег. Ребята расхохотались.

— Давай его силком в воду втащим, — предложил Петька.

Ребята пустились в погоню за Шуркой. Как тот не брыкался, однако они его втащили в воду и повалили.

— Плыви, сатана!

Шурка поплыл, как топор. Заболтал руками и ногами и пустил целую кучу пузырей. Пока он барахтался, отфыркивался и отплевывался, Володька выбежал на берег, вытащил у него из куртки папиросы и спрятал их в траве под камнем.

— Ну, довольно, ребята, пора вылезать из воды, — предложил Володя. Петька вылез и они стали бегать по берегу, чтобы высохнуть.

Тем временем Шурка вошел во вкус купанья и сидел в воде, как бегемот.

— Смотри, какой блаженный, — указал на него Петька, — прямо дед водяной.

— Да ты, Шурка, вылезай, нельзя так долго в воде сидеть, — крикнул ему Володька.

— Сколько хочу, столько и сижу, — ответил тот.

— Ну, что с таким ослом делать? Да ведь пойми — вредно!

— Ерунда.

— Оттого ты и дохлый такой, что никаких правил пионерских не соблюдаешь. Вылезай, солнце уже к закату клонит. Простудишься.

— Ерунда, — заладил свое Шурка.

Наконец он вылез. Посинев и дрожа от холода, стал одеваться.

— Да ты высохни сначала.

— Где-ж я высохну, когда уж солнце садится?

— А чего-ж ты не вылезал, когда тебя звали?

— А уж очень вода теплая. А на воздухе холодно. Я у костра обсохну.

Развели ребята костер. Шурка сел у костра. От его одежды поднялся целый клуб пара.

— Ох, и дурной ты, Шурка. Все ты делаешь не по-человечески. Смотри, на кого ты похож? Весь дрожишь.

Шурка не попадал зуб на зуб. Кое-как обсохнув и согревшись, полез он в карман за папиросами.

— Где мои папиросы?

Володька и глазом не моргнул, как будто его это не касается.

— Ребята, кто мои папиросы стащил?

— Да ты их, наверное, потерял.

Достали хлеб, поделили поровну.

Шурка живо отправил свою порцию в желудок.

— Видишь, брат, — сказал Володя, — без курева-то и аппетит у тебя лучше. На чорта ты куришь? Разве пионеры курят?

— А тебе что?

— Да мне ничего, а раз ты — пионер, так нечего курить.

— Мое дело.

— Твое-то твое, а у пионеров свои законы есть. Я, брат, в отряде скажу, что ты куришь, вот тебя из пионеров и прогонят.