– Чего молчишь, герой, не больно разве?

– Больно, – говорю, – но могу стерпеть. Он взял и ногу мою дернул, и не так уж слабо. И что удивительно, боли особой не прибавил. Но я все-таки охнул слегка, в основном от страха.

– Ну, то-то, – говорит, и еще мою ногу из стороны в сторону поводил и пальцы пощупал. – Порядок, завтра будем тебя подымать. А терпеть не надо, сейчас тебе сестра перкосета даст. – И смеется: – Ты у меня, – говорит, – растяпа, хотя и герой. Лучше надо талисман свой беречь!

– Буду, доктор, буду, – заверяю его, а сам прямо чуть не заплакал от чувств.

И прав он, надо лучше беречь. Но как тут убережешь?

Прочитал я Танину записку, и хоть караул кричи. «Миша, – она пишет, – бегу в свое отделение, загляну к тебе попозже. Макраме твое нашла, часть бомбошек отлетела, я их выбросила, но в целом ничего, намочу с хлоркой и выстираю. Подумай на завтра, чего приготовить, чего бы тебе хотелось покушать».

Покушать!

Баба, она и есть баба, хоть гори все синим пламенем, а она только и знает про покушать. С другой стороны, наш брат за делами забывает, кто же и позаботится, если не она.

Но ведь надо соображать, что делаешь. «Часть бомбошек выбросила» – и покушать! Хотя, тоже отдать справедливость, сам виноват, не оказал доверия, не объяснил вовремя что к чему. Теперь переживай, какую она еще глупость сотворит. С хлоркой постирает!

Тут сестра принесла лекарство, сразу две таблетки мне дала. Чудесный этот перкосет! Морфий, он тебе быстро мозги с ног сбивает – и в сон. И опять же наркотик, опасно. Я наркотиков всегда избегал, потому что хорошо понимаю опасность. И не нужны мне наркотики, они тем нужны, у кого характер слабый, неустройство в жизни и плохое общение с людьми, а у меня, слава Богу, с этим порядок.

Но это лекарство ласковое такое, и боль снимает, и успокаивает, и настроение приподымает – не то чтобы весело становится или что, а просто спокойно на душе, и все воспринимаешь с удовольствием, а это ведь главное. И спать не обязательно, а глаза прикроешь и думаешь легкие мысли.

Не буду, думаю, Татьяну за бомбошки ругать, ну, выбросила сколько-то, теперь не найти, а я ведь уже решил, что мне их вообще не надо.

И ведь что-то осталось. Ну, постирает с хлоркой, еще сколько-то вывалится, эти уж не выбросит, сообразит.

Но я и эти, что остались, отдам Азаму, и пусть делает, что хочет. Кроме Красного, конечно. Повезет ему, добудет какие-то деньги – даже в долю с ним входить не стану, пусть убирается поскорее в свой Лондон, и учится там чему угодно, и братьев своих пусть обучает, сколько их ни на есть. Только бы с глаз долой, подальше от Галки. Пусть хоть какая-то польза будет от камушков.

А не добудет, заметут его, то ли с законной стороны, то ли с противозаконной, – тоже польза, так и так избавлюсь от него, сил нет смотреть на эту их с Галкой дружбу народов.

Есть, конечно, некоторая опасность, что он и меня в таком случае замарает, но вряд ли, насколько я понял его характер. Не станет он Галкиного папашу подводить под монастырь.

Если расколется, так и без меня легко все объяснить, просто рассказать все как было. Что хозяину ресторанному поступил звонок, и он сунул что-то Коби-официанту, а тот спрятал в ножке столика, а тут опять звонок, и Коби перепрятал в мешок с тряпками, что у подъезда стоял, неизвестно чей, а тут приехали двое и увели Коби. Ну, мол, он, Азам, и полюбопытствовал в мешке и вот нашел. А что не все нашел – про это он ничего не знает, взял, что было, спрашивайте хозяина либо Коби, он в руках держал и копался там. А спрашивать-то и некого, и возразить некому будет, поскольку Коби с хозяином вовремя друг друга нейтрализовали.

Так и внушу ему, когда буду отдавать, а он парень толковый, поймет, что так объяснять проще и для него же безопаснее. Ну, и фактор любви.

Да может, еще и не поймают.

А Татьяну совсем ругать не буду. Чего ее ругать, она ничего не знает, а, наоборот, хочет мне покушать принести. У самой ночное дежурство до часу дня, а она еще готовить мне собирается. Скажу, пусть не возится, просто купит колбаски и пива, что ли. Нет, с таблетками, наверно, нехорошо, тогда просто квасу в том же русском магазине. Сейчас совсем ничего не хочется, но знаю, что завтра захочется. А между прочим, интересно, где она готовить собиралась, у нас дома, или там, у этого своего пейсатого?

У подавляющей части людей совершенно неправильное понятие о деньгах, кому они достаются и почему. Отсюда множество претензий, жалоб на судьбу и на общество, да та же классовая борьба, хоть сегодня и не принято.

А мне тем более легко от своей доли отказаться, что у меня понятие давно уже выработано правильное.

Деньги – вещь в этом мире совсем особенная. Хотя выдумал их сам человек для своей как будто пользы, но они от него совершенно отделились, живут своей жизнью и управляют человеком, как хотят. Это при том, что для нормального протекания человеческого процесса они как бы вовсе и не нужны и ни для чего не годятся. Их не съешь, не выпьешь, на себя не наденешь и в постель с ними не ляжешь. Разве что подтереться. А между тем без них и не поешь и не попьешь. Короче, занятная штука, совсем как Господь Бог – тоже самим человеком выдуман для собственного удобства и тоже для житейского употребления не годится, а между тем без него ни шагу, особенно в нашем государстве.