Священник застонал. Повидал он глупостей на своем веку, но такой!..

Макс растерялся, но быстро взял себя в руки.

– А войти можно?

Мулла поставил ножку от журнального столика в угол.

– Почему нельзя, дорогой? Заходи.

Отец Василий сделал ему зверское лицо и стремительно метнулся в зал и шмыгнул за портьеру – бить Макса по котелку после того, как Исмаил сам же пригласил его в дом, было как-то неправильно.

Макс вошел.

– По какому вопросу? – вежливо поинтересовался мулла.

– По духовному. Мы одни? Не помешают?

– Не беспокойтесь. Мы совершенно одни, – провел его в зал Исмаил. – Извините за беспорядок. Дети мне журнальный столик сломали, как раз хотел его починить. Так что у вас за вопрос?

– Здесь вчера был Махмуд, – сразу приступил к делу Макс. – И мне нужно знать, что он рассказал сомовской братве.

– Купоновской, вы хотели сказать, – поправил его мулла.

– Мне разницы нет. Все одно, Купон под Сомовым ходит.

– А вы, я извиняюсь, конечно, кто будете? – вежливо поинтересовался мулла.

– Вас не должно это беспокоить, – усмехнулся Макс. – Я тот, кто должен все знать, и это главное.

– Боюсь, вы ошиблись адресом, – хмыкнул мулла.

– Нет, все верно, улица Краснофлотцев, четырнадцать, – возразил Макс. – Я проверял.

– Но вы ведь не заметили на моем доме таблички «Здесь живет стукач»? Ведь нет?

– Ну, что ж, – поднялся из кресла Макс. – Очень приятно было с вами познакомиться, хотя жаль, конечно, что разговор не получился.

– И мне жаль. Прощайте…

– Прощай, мулла, – жестко сказал Макс, и уже по этой внезапно прорезавшейся в его голосе жесткости отец Василий понял – пора.

Он вышел из-за портьеры, поднял ножку от столика вверх…

– Ма-акс, – тихонько позвал он. – Мак-си-ик…

Макс удивленно повернулся и, получив звонкий удар в лоб, с тем же выражением удивления на лице рухнул на пол. Пистолет с глушителем выпал из ослабевшей кисти и отлетел к ногам Исмаила.

Отец Василий кинулся к пострадавшему и пощупал пульс. Слава всевышнему, пульс был.

– Ну, что, довыпендривался? – с осуждением посмотрел он на Исмаила. – Чуть из-за тебя смертный грех не совершил! И заповедь нарушил!

– Это, интересно, какую такую заповедь? – пнул пистолет ногой под диван мулла. – «Не спасай друга своего»?

– Непротивление злу насилием, – вздохнул священник.

– Чего-чего? – иронично изогнул бровь мулла. – Ты знаешь, я пророка Ису почитаю, но вот с этой заповедью он, по-моему, поторопился. Лет эдак тысячи на три…

Этот теологический спор мог продлиться до бесконечности. Священник махнул на все рукой.

– Где у тебя запасной выход?

– Нету у меня запасного, – пожал плечами мулла.

– Тогда через окно пошли, – поднялся священник. – Пока нас с тобой не замочили на хрен!

Исмаил тяжело вздохнул и выглянул в окно.

– Ладно, пошли. А то, я смотрю, ко мне еще двое гостей…

Отец Василий улыбнулся – похоже, что до муллы дошло.

Они выскочили через глядящее на Вороний ручей окно и бегом помчались к дому отца Василия – надо было убедиться, что Ольга ушла.

– Ну, хорошо, – на бегу рассуждал мулла. – Вот мы сбежали, а что дальше?

– Не знаю, – задыхаясь, ответил священник. Бежать и говорить при его комплекции одновременно было сложно.

– Ладно, от тебя Скобцову позвоним. Должен же кто-нибудь этих беспредельщиков остановить. Но это точно не щегловские люди? Ты же знаешь, если они от Щегла, Скобцов нам не помощник!

– Точно не щегловские! Ты что, не понял? Щегловские вчера у тебя гостевали. А эти с другой стороны, с брыкаловской…

– Эх, Мишаня, чует мое сердце, и Скобцов нам не поможет! – махнул рукой мулла. – Если эти ребята из воинской части… сам знаешь, Скобцову туда вход заказан.

– Но здесь-то он хозяин! – возразил поп. – Вот пусть и разбирается!

– Эх, Мишаня! Здесь хозяин тот, у кого власти и бабок больше! А Скобцов – человек подневольный. Что скажут, то и сделает.

Они уже выбежали на открытое пространство у самой речки Студенки. На берегу, на том самом месте, где вчера тренировка бугровских вьюношей чуть не закончилась грандиозным побоищем, пыталась воспроизвести увиденные приемы малолетняя пацанва из татарской слободы.