— А она и тут — ничего?

— Ничего! Только голову опустила и стала такая грустная-грустная. Наверно, подумала: «Бедная я учительница! Сколько я старалась, а стоило мне один раз заболеть — и девочки взяли и сразу распустились. Что теперь про меня в школе скажут? Скажут, что это я их плохому научила…»

В классе стало тихо-тихо.

— А что ж, конечно, — медленно и серьезно проговорила Настенька. — Очень даже скажут. Ну и удружили мы Людмиле Федоровне! Так подвели, так подвели!..

— Что ж теперь делать? — спросила Лена Ипполитова и от волнения даже уронила очки. — Как вы думаете, девочки?

— А вот что, — твердо сказала Катя. — Вчера мы с Аней как вышли от Людмилы Федоровны, так тут же на лестнице дали под салютом честное пионерское, что все у нас пойдет по-другому. Вот потому-то я сегодня и попросила извинения у Анны Сергеевны…

Катя чувствовала, что девочки согласны с ней, и от этого ей было как-то особенно легко и весело. Она обвела глазами класс и невольно остановила взгляд на Стелле.

«Ну что? — подумала она с горделивым задором. — Что ты теперь скажешь? Надо или не надо было говорить с девочками?»

Но на лице у Стеллы нельзя было прочесть ровно ничего. Оно было спокойное и, как всегда, задумчиво-равнодушное.

Во всяком случае, спорить с Катей она не станет — и то уже хорошо.

— Ну, девочки, — сказала Катя, тряхнув головой, — я предлагаю…

Но тут с места неожиданно вскочила Ира Ладыгина:

— Что предлагаешь? Чтобы мы тоже извинились? Ишь, какая хитрая! Довольно, что ты одна струсила.

Катя так удивилась, что даже не сразу поняла Иру.

— Что? Что такое? — спросила она.

— А то, что ты сперва нагрубила, потом испугалась и давай подлизываться, — сказала с места Клава Киселева. И добавила, передернув плечами: — А мы за тебя прощенья проси! Очень надо!

Катя хотела ответить, но от обиды растеряла все слова. Ей стало жарко. Она невольно приложила к щекам ладони.

— Ага, покраснела, покраснела! — закричала Ира. — Значит, правда…

— А вот и неправда! — крикнула, стоя у дверей, Аня (она больше не решалась оставлять свой пост). — Катя никогда ни к кому не подлизывается!

— Зато ты к ней подлизываешься!

— Я?

— Ты!

Но тут в дело вмешалась Зоя Алиева. Она встала, подошла к учительскому столу с другой стороны и посмотрела на класс сердитыми, сузившимися и потемневшими глазами:

— Молчи, Ира! Глупости ты говоришь. «Подлизывается, подлизывается»… Никто у нас не подлизывается. Мы — пионерки. Забыла, да? Нельзя забывать. А Снегирева хорошо говорит. Очень хорошо. Мы все с ней согласны. Весь класс. А кто не согласен, пускай прочь идет… Ты что хотела предложить, Катя? Говори, кончай.

— Да я уж почти кончила, — сказала Катя, переводя дух. — Я хотела только предложить, чтобы весь наш класс, весь отряд по звеньям, дал такое же обещание, как мы с Аней вчера. Давайте так учиться и вести себя, чтобы Людмиле Федоровне не было за нас стыдно! — Она подумала секунду и добавила: — И чтобы Анне Сергеевне не было с нами трудно.

— Давайте, давайте! — закричали все разом. — Молодец, Катя! Правильно сказала.

А Настенька Егорова повернулась к Ире и спросила насмешливо:

— Ну что, ты и тут не согласна? Девочки, пускай Ладыгина лучше ничего не обещает. Все равно ей слова не сдержать.

Теперь уж пришел черед краснеть Ире Ладыгиной. Глаза у нее наполнились слезами.

— Как это — не сдержать? Почему не сдержать?.. — сказала она дрожащим голосом. — Девочки, да ведь я просто не поняла. Я думала…

— А ты сначала дослушай, потом подумай, а уж потом спорь, — наставительно сказала Зоя Алиева. — А то и не так еще стыдно будет.

Зоя неторопливо отошла от стола и села на место.

Катя оглядела класс, все три ряда, и сразу нашла глазами звеньевых. Вот слева, ближе к двери, — Настенька Егорова, как всегда спокойная, простая, но сейчас какая-то особенно серьезная; в середине — кудрявая Валя Ёлкина. Только в звене справа одно место — в третьем ряду у окна — пустует, потому что звеньевая этого звена сама Катя.

— Звеньевые! — сказала она негромко, но торжественно. — Даете честное пионерское, что с завтрашнего дня будете следить за своими звеньями?

Настя Егорова и Валя Ёлкина поднялись с мест и почти в один голос ответили:

— Даем!

Потом Настя обернулась к своему звену, и по всему классу прозвенел ее чистый голос:

— Мое звено, даешь слово?

— Даем! — дружно ответили все девочки ее звена.

— Мое звено, — сказала Валя и тоже обернулась к своему ряду, — даешь слово?