Затем, в 1993 году, его жена внезапно умирает от опухоли головного мозга. На руках у профессора остались двое детей, двух и пяти лет. Он был буквально убит случившимся. В книге «Я — замкнутый круг» Хофштадтер утешает себя мыслью, что жена продолжает жить в его сознании. «Мне кажется, что какие-то проявления ее «я», ее внутреннего мира, душевного света, как бы мы это ни называли, остаются внутри меня, — говорил он в интервью «Сайентифик америкэн» в 2007 году, — и я имею в виду сущностные проявления ее «я», ее душу, если хотите. Вынужден, конечно, подчеркнуть, что из-за печального свойства материи то, что сохраняется во мне, есть всего лишь очень слабая копия. Некий уменьшенный снимок с низким разрешением, и очень размытый… Конечно, ему не удается победить жало смерти. Я не могу сказать: «Ладно, пусть она умерла, зато продолжает жить у меня в мозгу». Однако даже в таком варианте это хоть какое-то утешение».

Ничто в собранных мною материалах не свидетельствовало о Хофштадтере как о человеке, способном завести гарем из француженок, да к тому же имеющем склонность участвовать в запутанном тайном предприятии с анонимной рассылкой десятков странных книг различным ученым по всему миру.

Я направил Хофштадтеру электронное письмо, в котором напрямую задал вопрос — есть ли хоть крупица истины в истории Леви Шанда о коробке под мостом и о гареме француженок, и отправился на прогулку. Когда я вернулся, меня уже ожидал ответ.

Я послал Хофштадтеру ответ, написав, что многое в истории Леви Шанда выглядело крайне сомнительным — и не только связанное с гаремом, но и та часть рассказа, где говорится о том, как он обнаружил коробку под железнодорожным виадуком. Не логично ли предположить, что Леви Шанд и является автором «Бытия или Ничто»?

Хофштадтер ответил:

Да, конечно, продолжал далее Дуглас Хофштадтер, в этой головоломке есть отсутствующее звено, но получатели книги искали его не там, где надо. Они исходили из того, что загадка, с которой они столкнулись, придумана талантливо и рационально, так как они сами талантливые и рациональные люди: ведь мы автоматически склонны предполагать, что все вокруг по своей сути похожи на нас. Однако отсутствующее звено состоит в том, что автор всей головоломки просто свихнувшийся идиот. Книгу невозможно расшифровать потому, что написал ее сумасшедший.

«Петер Нордлунд?..» — подумал я.

Был ли Петер Нордлунд единственным организатором этого дела? Подобный вариант представлялся крайне маловероятным. Чтобы настолько успешный человек, известный психиатр, химик, специализирующийся на белковых соединениях или на чем-то подобном, консультант в компании по биотехнологиям, занимающейся разработкой лечебных белков или чего-то в этом роде, на самом деле оказался, по выражению Хофштадтера, просто свихнувшимся идиотом?..

Однако в восемь часов того же вечера мне удалось наконец-то встретиться с Нордлундом, и очень скоро стало ясно: именно он в действительности является виновником происходящего.

Нордлунд был высокого роста, лет пятидесяти с небольшим, с приятным, весьма интеллигентным лицом. На нем был твидовый пиджак. Он встретил меня на пороге своего дома вместе с женой. И мне этот Петер сразу же понравился. По лицу Нордлунда блуждала широкая добрая загадочная улыбка, и он постоянно заламывал руки, как человек слегка одержимый. Я тоже постоянно заламываю руки. Меня не оставляло ощущение, что с точки зрения одержимости вещами, не имеющими никакого значения в жизни, мы с Петером — два сапога пара.

— Ваш приезд меня удивил, — заметил Нордлунд.

— Надеюсь, приятно? — отозвался я.

Последовала короткая пауза.

— Если вы занимаетесь изучением «Бытия или Ничто», — сказал Петер, — вы должны понимать, что вам никогда не удастся установить автора книги.

— Думаю, что он мне известен, — возразил я. — Полагаю, что это — вы.

— Естественное пред… — Голос Петера сорвался. — Весьма естественное предположение.

— И оно правильное? — спросил я.

— Конечно, нет, — ответил Петер.