Женщина, которая легла в постель на год
В день, когда ее талантливые сын и дочь покидают дом, Ева забирается в постель и остается там. С нее хватит беспечности детей, черствости мужа и безразличия общества. Астроном Брайан не может поверить, что его жена так себя ведет. Кто же будет готовить ужин? Плохо восприняв произошедшее, он звонит матери Евы, но та занята собственной прической. И он звонит своей матери - она не удивлена. "Наверное, Ева пьяна, - говорит она. - Дай ей поспать". Но Ева так и не двигается с места. У нее появляются новые друзья - мойщик окон Марк и безумно обаятельный разнорабочий Александр. Вскоре она узнает, что у Брайана роман с другой женщиной. И, к ужасу своему, Ева понимает, что все вокруг воспринимают ее как нечто само собой разумеющееся - и она сама думает о себе так же! Хотя отказ Евы вести себя как послушная жена и мать расстраивает всех - от медицинских светил до соседей, - она продолжает оставаться в постели. И из этого странного, но уютного места Ева начинает видеть мир и себя совсем в ином свете... "Женщина, которая легла в постель на год" - это ироничный и проникновенный роман о том, что случается, когда человек не хочет быть тем, чего от него ожидают. Сью Таунсенд, самый остроумный британский писатель последних тридцати лет, написала великолепную книгу, которая чудесным образом разбирает по косточкам жизнь современной семьи.
Глава 1
После отъезда мужа и детей Ева заперла дверь на засов и отключила телефон. Ей нравилось находиться дома одной. Она переходила из комнаты в комнату, прибирая и наводя порядок, собирая чашки и тарелки, оставленные домочадцами где ни попадя. Кто-то положил столовую ложку на подлокотник особенного стула Евы – того самого, что она обивала в вечерней школе. Ева немедленно пошла в кухню и принялась изучать содержимое коробки с моющими средствами.
«И что же отчистит пятно от консервированного томатного супа с расшитого шелкового полотна?»
Во время поисков Ева увещевала себя:
– Ты сама виновата. Надо было хранить стул в своей спальне. Ты выставила его в гостиной на всеобщее обозрение из чистого тщеславия. Хотела, чтобы гости замечали твой шедевр и хвалили его, а ты бы доверительно сообщала, что на вышивку ушло целых два года, а вдохновлял тебя шедевр Клода Моне «Плакучая ива и пруд с водяными лилиями».
На одни только деревья ушел год.
На полу кухни оказалась небольшая лужица томатного супа, которую Ева не замечала, пока не наступила на пятно и не разнесла по полу оранжевые следы. На плите все еще булькало содержимое кастрюльки с антипригарным покрытием: полбанки томатного супа.
«Слишком ленивы, чтобы снять кастрюлю с плиты», – подумала Ева. А потом вспомнила, что отныне близнецы – проблема Лидского университета.
Краем глаза она уловила свое отражение в дымчатом стекле навесной духовки и быстро отвела взгляд. А если бы задержала, то увидела бы милую пятидесятилетнюю женщину с правильными чертами лица, пытливыми светло-голубыми глазами и ротиком как у звезды немого кино Клары Боу, словно всегда готовым заговорить.
Никто, даже ее муж Брайан, ни разу не видел Еву без губной помады. Ева считала, что красные губы сочетаются с ее обычной черной одеждой. Иногда она позволяла себе разбавить гардероб оттенками серого.
Однажды Брайан пришел с работы и застал Еву в саду в черных галошах и со свежевыдернутой из грядки репой. Тогда он сказал: «О боже, Ева! Ты похожа на послевоенную Польшу».
Ее лицо нынче было в моде. «Винтажным», как говорила девушка за стойкой «Шанель», где Ева покупала помаду (всегда помня о необходимости выбросить чек – муж бы не одобрил такие неоправданные траты).
Ева взяла кастрюлю с плиты, вышла из кухни в гостиную и расплескала томатный суп по всей обивке своего драгоценного стула. Затем поднялась наверх в свою спальню и, не сняв одежду и обувь, легла в постель и осталась там на год.
Тогда она еще не знала, что заняла позицию на целый год. Она легла в постель с мыслью, что через полчаса непременно встанет, но в кровати было так уютно, а свежие белые простыни пахли только что выпавшим снегом. Ева повернулась на бок лицом к открытому окну и загляделась на то, как белый клен в саду сбрасывает пламенеющие листья.
Ей всегда нравился сентябрь.
* * *
Она проснулась, когда уже начало темнеть, и услышала, как на улице кричит муж. Запел мобильный. На экране высветилось, что звонит ее дочь, Брианна. Ева не стала отвечать, а натянула на голову одеяло и затянула песню Джонни Кэша «Стараюсь быть безупречным».
В следующий раз высунув голову из-под одеяла, она услышала громкий голос соседки, Джули:
– Так не годится, Брайан.
Беседовали в палисаднике.
Муж Евы сказал:
– Между прочим, я ездил в Лидс и обратно, мне нужно в душ.
– Ну конечно.
Ева обдумала этот обмен репликами. С чего бы после поездки в Лидс и обратно требовался душ? Неужели воздух на севере особо загрязненный? Или же Брайан потел на трассе? Проклинал грузовики? Кричал на не соблюдающих дистанцию водителей в потоке? Злобно поносил погоду?
Ева включила ночник.
Это вызвало новые вопли на улице и требования «перестать дурачиться и отпереть дверь».
Ева ощутила, что хотя ей хотелось спуститься и открыть мужу дверь, она не способна встать с постели. Она будто упала в бочку с теплым быстро застывающим бетоном и теперь не могла пошевелиться. Во всем теле она чувствовала восхитительную слабость и думала: «Было бы глупостью выбираться из такой уютной постели».
Раздался звук бьющегося стекла. Вскоре послышались шаги Брайана на лестнице.
Он позвал ее по имени.
Ева не ответила.
Муж открыл дверь спальни.
– Вот ты где.
– Да, я тут.
– Заболела?
– Нет.
– Тогда почему ты валяешься в постели в одежде и обуви? Что это за игры?
– Не знаю.
– Это синдром пустого гнезда. Я слышал про такую штуку по радио в «Женском часе». – Когда жена не ответила, Брайан сказал: – Ну что, ты собираешься вставать?
– Нет, не собираюсь.
– Как насчет ужина?
– Нет, спасибо, я не голодна.