Устроилась и сразу назначена начальницей II-го психиатрического отделения Ольга Валерьевна Шестопалова – неплохая высокая тетка. В прошлом спортсменка, баскетболистка. При всех достоинствах: ставит три разных диагноза, а лечение одно: аминазин с галоперидолом (4 куба на 2).

С появлением Шестопаловой шеф камеры II-го отделения распределил так: начальнице – две камеры, Наде Козьминой – семь, доктору Зло – шестнадцать. Последний пришел принимать у меня смену пьяным. В «юмор» по поводу распределения камер не вник, лишь заметил, что недавно у него очередной больной «подох».

Я сразу после окончания учебы в Серпах с 25 декабря ушел в отпуск. Чтобы забыть семейные неурядицы (четыре судебных процесса с бывшей женой), уехал отдыхать в Египет. Там встретил много отдыхающих сотрудников правоохранительной системы (целые отделы милиции с Урала и из Сибири). Трахнул непомерно толстую адвокатшу из Мурманска, ранее, по ее признанию, из-за недостатка мужчин отдававшуюся подследственным в комнатах свиданий в изоляторах.

И море не веселит – тошно, хоть в петлю лезь!

Накануне около полуночи в дежурство Шестопаловой О. В. истек кровью больной Совин Иван Анатольевич. Он вскрыл вены лезвием мойки (одноразовой бритвы) и, свесив руки с кровати, пролежал так всю ночь. Инспектор «тетя Валя», известная леностью, «поясняла» (казенный термин Пыткиной), что «неоднократно заглядывала в двушку, но Совина не видела, потому что его кровать стояла за туалетом». Она «предполагала», что с Совиным полный порядок. Однако запись видеокамеры коридора опровергла инспектора. Вместо положенного промежутка в 15 минут, ночью она заглядывала в камерные глазки редко, если не отсутствовала на посту вовсе.

Позже тетя Валя (не любит и вечно ругает «понаехавших в Москву нерусских») признается, что все-таки видела Совина – туалет не мешал. «А я гляжу: чего-то спит и спит!» Смерть Совина была обнаружена через четыре часа после ее наступления. Он воспользовался тем, что сокамерника вывезли на суд и, видимо, оставили ночевать в судебном помещении (?).

Дивились, зачем бывший сотрудник органов покончил с собой. Вроде бы срок дали небольшой. Разве сексуальная 132-я статья спровоцировала… Неприятно, что случилось в смену начальницы II-го отделения. Снова, как в случае с бежавшим Астаховым, покойный практически не получал никакого лечения. Не будем говорить о невыявленной депрессии, неизбежных в случае выявления антидепрессантах, у Совина даже активированного угля в назначениях не было. Не беспокойтесь, задницы прикрыты: посмертно в листах назначения появится все необходимое для жизни.

Новая психиатрша из Мордовии, с неприличной фамилией, по имени Наталья Николаевна, возраст 25 лет, едва успела попрощаться со мной в 15 часов (я заступил на дежурство в 14.00 – неполные сутки), как в тюремном коридоре крик и стук: «Больной повесился!»

На задверной решетке 456-й камеры висел на рукаве от сорочки больной Неприличной гражданин Грузии Иоселиани Тенгиз Тамазович. Сотрудница спецчасти, разносящая по ПБ всяческие бумажки: материалы дел, постановления и т. д., сообщила, отвечая на вопрос, что ему определено пожизненное заключение. Иоселиани «расстроился». Сокамерники заявляли, что в момент суицида спали. Потом выяснится, что Иоселиани попросил их четверть часа поспать. Они постучали, убедившись в смерти просителя.

Я делал дыхание рот в рот (делаю я один, другие врачи брезгуют, заставляя санитаров). Непрямой массаж сердца: бесполезно. Иоселиани быстро остывал и коченел. Смерть наступила десять минут назад. Шприцом с преднизолоном медсестра не могла попасть в вену. Шприц передали наркоману, сокамернику умершего, игла в его опытной руке нашла вену мгновенно. Поздно! Электростимуляторов у нас нет. Про механический аппарат искусственного дыхания который год говорят, что есть, да так найти и не могут. Салфетку для дыхания рот в рот я использую из просроченной автомобильной аптечки. У других врачей нет автомобилей, следовательно отсутствуют и салфетки. В острых случаях больные обречены.

Я попросил быстро появившегося ДПНСИ позвонить на КПП и вернуть уходившую с работы Неприличную. Вернувшись, она не пошла взглянуть на труп своего больного. Вместе с Гордеевой тут же двинули к заму по ЛПР Дивани «отписываться».

Едва они ушли, как в 16.20 снова до боли знакомые стуки и крики: на туалетной перекладине соседней 457-й камеры вешается другой больной Неприличной – Сокуров К. Д.

Этого я спас. Делал непрямой массаж. Земляк самоубийцы дышал ему рот в рот (обслюнявленную первым трупом салфетку я выбросил). Уколы делала терапевт Голышкина. Неприличная снова не пришла: она была занята, «отписываясь» у Дивани по Иоселиани.

Вызвали из дома, приехал начальник ПБ. Общая реакция медиков на суициды: «Козлы эти больные!» Шеф растерян: «Дневники грамотные врачи пишут каждый день и больных до соплей закололи, и с Иоселиани Наталья Николаевна сегодня утром беседовала. Как же так?» Гордеева сетовала, что надо бы в аптеке заказать салфетки для дыхания рот в рот… Пройдет полтора года, я уволюсь, а салфетки на Кошкином доме не появятся.

Из других заметных явлений после моего выхода из отпуска и месячного лечения в загородном госпитале МВД от пневмонии: увольнение Тамерлана Глыбы.