Девушка и служанка, вежливо поклонившись, покинули комнату.

– Угощайтесь, маркиз, – радушно предложил раввин. – Ничего особенного, но всё вкусное, питательное и кошерное. Тушёные овощи. Фаршированная рыба. Салаты из свежих овощей и фруктов. Маца. Масло. Коровий и козий сыр. А в этом кувшине – неплохое яблочно-сливовое вино. Угощайтесь. Будьте как дома…

– Спасибо, – наполняя вином пузатую глиняную кружку, поблагодарил Алекс. – Вам плеснуть?

– Не стоит. Я отдаю предпочтение кипячёной воде. Ещё с ранних юношеских лет. Семейная традиция, знаете ли… Маркиз, вас мучает какой-то каверзный вопрос? Задавайте, не стесняйтесь.

– Ведь Гертруда – голем?

– Конечно.

– Зачем… Зачем вы создали голема женского пола?

– Я преследовал две конкретные и важные цели, – с аппетитом поглощая фаршированную рыбу, объявил ребе Янкэлэ. – Во-первых, хотел повысить свой авторитет. Причём, как среди жителей этого конкретного гетто, так и среди чванливых пражских раввинов. А, во-вторых, нам с дочерью понадобилась трудолюбивая служанка. Но, как известно, служанкам надо платить. Гертруда же трудится бесплатно. Да и кормить её не надо. И воровать она не умеет. Обыкновенный еврейский – в меру здоровый – прагматизм. Не более того.

– А я уже предположил…

– Что предприимчивый и ушлый раввин задумал – для получения коммерческой прибыли – создать ферму по выращиванию големов?

– Пробежала в моей голове такая шальная мысль, – с удовольствием глотнув вина, признался Алекс.

– Совершенно напрасно. Я заведомо невыгодными делами не занимаюсь. Никогда. Принцип такой – семейный и краеугольный… Видите ли, милый маркиз. Создать полноценного голема – дело трудное. Придуманная каббалистическая формула (она же якобы утерянная), работает только один раз. То есть, одна формула – один голем. Голем создан – формула повторно не срабатывает. Следовательно, для создания ещё одного голема необходимо придумать новую формулу. А на это уходит от одного года до трёх… Говорите, что медленно? Согласен. С такими низкими темпами серьёзной прибыли, увы, не заработать. Но и вариант с естественным размножением големов перспективным не является. К тому моменту, когда рождённый маленький голем вырастет и станет работоспособным, я – с большой долей вероятности – помру. Не стоит, право, игра свеч… Так что, господин Пушениг, забудьте о своих весёлых фантазиях. Голем мужского пола старательно выполняет обязанности слуги-мужчины. Голем женского пола трудится, не покладая глиняных рук, покорной и безотказной служанкой. Вот, и всё. Никакого двойного еврейского дна. Клянусь древней и могущественной Каббалой… Верите?

– Однозначно и всенепременно. Особенно учитывая ваш высокий религиозный статус и непогрешимую репутацию… А если они… м-м-м, самостоятельно?

– Что – самостоятельно?

– Если големы решат самостоятельно озаботиться своим размножением? У них это может получиться? Хотя бы чисто теоретически?

– Ну, если только теоретически, – аккуратно отодвигая тарелку с рыбьими костями в сторону, слегка засмущался раввин. – Естественно, что оба голема, виденных вами, маркиз, оснащены… э-э-э, ярко-выраженными половыми признаками. Один – мужскими. Другая – женскими…

– Точно – ярко-выраженными? – не сдержавшись, подпустил шпильку Алекс.

– Точно. Мне ли не знать? Самолично лепил их тела из глины. Причём, лепил со старанием и прилежанием. Возможно, что в каких-то отдельных деталях даже чуть-чуть перестарался… Вы, что же, молодой благородный человек, решили слегка поязвить и побалагурить? То есть, подшутить над бедным пожилым евреем?

– Да, что вы, уважаемый знаток древней Каббалы? Ни сном, ни духом… Даю вам честное и благородное слово средневекового маркиза из славного рода Пушенигов.

– Оно и ладно, – облегчённо вздохнув, неуверенно улыбнулся ребе Янкэлэ, отчего уголки его рта в очередной раз печально опустились вниз. – Всерьёз, так всерьёз… Мои големы не могут воспроизводить себе подобных. По крайней мере, без моего отдельного приказа. Такая каббалистическая формула (программа, как это будут понимать наши далёкие потомки), заложена в их малогабаритных глиняных головах… Кем, спрашиваете, заложена? Формально – вашим покорным слугой. Но, если подойти к данному вопросу с философской точки зрения, то Великим автором Каббалы. То есть, нашим всеобщим (не смотря на все разноплановые религиозные разногласия), Создателем… Недоверчиво покашливаете? Мол, старого перца понесло в дебри философские? Ладно вам, любознательный маркиз. Будьте, всё же, снисходительны к почтенной еврейской старости… Итак. Готфрид и Гертруда существуют в условиях следующих непреложных правил. Они обязаны. Проснуться и встать на ноги в тот момент, когда солнечный диск (даже находясь под завесой плотных облаков), полностью оторвётся от линии горизонта. После этого приступить к выполнению своих прямых должностных обязанностей – заранее строго оговорённых. Кроме того, выполнять отдельные просьбы-приказы, отданные мной и Аннушкой. В завершении трудового дня – как только солнечный диск коснётся нижней частью своего обруча западной стороны горизонта – лечь спать. Готфрид – на сеновале. Гертруда – в кухонном чулане. На этом всё. Никаких приказов о…, о размножении они от меня не получали. Да и не получат. Никогда… Откуда же тогда, спрашивается, взяться деткам-големам? А мне зачем сдалась беременная баба-голем? Ну, сами подумайте…

Обед закончился. Они немного прогулялись по гетто и слегка пообщались с его обитателями. Так, совсем недолго и без каких-либо заумных философских подоплёк.

Для чего – без подоплёк? Чтобы – в преддверии важных и знаковых событий – время убить? Ну, это – кому как. В том глубинном смысле, что по мыслям и делам его. Типа – по философскому стержню. Либо по случайно-фатальному отсутствию оного. Бывает. Чего, уж, там…

Потом Алекс вволю поболтал с големами – и совместно, и поодиночке. Поговорил, поулыбался, порасспросил, похохмил… А после этого, вернувшись в горницу (в столовую-гостиную?), дома раввина, поделился своими ощущениями:

– Вы, ребе, абсолютно правы. По степени умственного развития ваши големы находятся на уровне семилетних ребятишек. Со всеми вытекающими, понятное дело…

Догорал печальный малиново-пурпурный закат.

– Спать пора, – длинно зевнув, объявил раввин. – Свечи нынче дороги…

На ночлег Алекса определили в чулан на первом этаже, в котором наличествовали только три полезные вещи: застеленная скрипучая кровать, большой ржавый гвоздь, наполовину вбитый в стену и выполнявший функцию вешалки, да узкое окошко.