Шрифт:
Когда пришел староста, возле мертвеца собралась почти половина деревни.
Южанин?!.
– Того… Замерз, видать… Вот и взял его Халд, – оправдывающимся голосом сказал Гадак.
– Хамур!. Хамур пришел! – загудели собравшиеся, увидев старосту.
Тот молчал, осматривая покойника. Окровавленная повязка на руке, стеклянный, не потерявший тоскливого отчаяния, взгляд. Чужак.
– Расходитесь, – проронил наконец Хамур. – Не надо тут стоять… Расходитесь…
Жители не противились, послушно кивали и не спеша уходили прочь, уже пожалев, что вообще пришли. Вид старосты поселил в сердцах людей страх.
– Где нашли?
– Ну… Милях в трех к югу, за Хрустальным, ну… вот. – Гадак пожал плечами, не в силах описать более точно место, где охотники наткнулись на тело чужака.
– Плохо это, Гадак.
– Ну… Оно ж понятно… Но… того, а чего пропустили его? – смущенно поинтересовался старый охотник. Увидев непонимание в глазах друга, он закашлялся, замялся. – Ну… Поставленные-то… Ну, понимаешь?
– Не знаю, Гадак. Не знаю, – поморщился староста. – Что-то случилось, надо гонца снаряжать. Поищи помоложе мальчонку из своих, пусть летит в Хеск, к кому-нибудь из Братства, сообщит…
– Э…
– Сообщит, что чужаки в Анхоре, – выдавил из себя приговор Хамур.
– А с мертвецом чего делать-то? – поинтересовался один из охотников.
– Ждать, пока не придет Собиратель… Это его забота. Не нам вставать на пути Поставленных. К мертвецу никого не пускайте, а лучше оттащите его подальше в лес и ждите.
Охотники, хлопнув рукавицами, с кряхтеньем подняли труп, и Хамур, тяжело переставляя ноги, отправился к дому. Чужаки в Анхоре, темное время наступает.
Собиратель пришел только на следующий день, в полдень. Укутанная в ветхое тряпье фигура возникла перед недавно сменившимися охотниками, которые, лениво переговариваясь, грелись у костра, застыла и медленно подплыла к мертвецу. Молодые ребята, онемевшие от неожиданности, не пытались остановить удивительное существо.
Неестественно высокий Собиратель – под восемь футов, а то и выше – следов не оставлял, паря в считаных дюймах над снегом. Грязный, почти истлевший капюшон плаща все еще надежно закрывал голову мифического, чудовищно худого Поставленного. Лица прибывшего за трупом гонца охотники не увидели, впрочем, и желания у них такого не возникло.
– За-а-а-аби-и-и-ира-а-аю, – прошелестел сиплый голос. Свист вьюги? Предсмертный выдох? У обоих часовых немедленно вспотели спины.
Собиратель замер над телом, распростер руки, и мертвец поднялся в воздух. Повисли окоченевшие руки, звякнул меч на перевязи покойного. На искрящийся под солнцем снег упала заколка его плаща.
– Буде-э-эхт мно-ого-о-ох рабо-о-охты, – просипел Поставленный и исчез. Вместе с трупом.
– Да хранит нас Братство, – прошептал охотник постарше и коснулся лба.
Младший промолчал, но жест товарища повторил, а затем подошел к упавшей побрякушке и осторожно закопал ее в снег. Вещи мертвецов счастья не приносят…
ГЛАВА 1
Сегодня непогодилось. Злой ветер постоянно менял направление, будто издеваясь над кутающимся в плащ дозорным. Добротный навес от порывов стихии не спасал, и мокрый снег нет-нет да обжигал лицо часового, несмотря на натянутый капюшон. С Нирана ползли угрюмые, не предвещающие ничего хорошего тучи.
Первый месяц зимы выдался сырым. Снег падал и таял, падал и таял. Стоящий на смотровой вышке Гуга Лунь слякоть ненавидел, как и всякий нормальный человек. Раскисшие тропы-дороги, унылые леса да поля вокруг, постоянный насморк, мечта о сухом топчане – вот и весь нехитрый быт таких дней. Хотя на судьбу грех жаловаться: одно дело стоять под каким-никаким, а навесом, и совсем иное – трястись в седле, тщетно выискивая в округе наиковарнейшего врага, мечтающего поработить славный Зурраг.
В гарнизоне у Трех Границ отродясь таких супостатов не видели. Глухое место, в стороне от всех мало-мальски приличных городов. Большое поле, в северной части которого в пропитавшемся сыростью форте обитает немногочисленный гарнизон Зуррага, а в южной в точно таком же укреплении коротают дни стражи Халдии. На востоке же, над мрачными, черными вершинами елей, возвышается ниранская смотровая вышка.
Ни единой стычки за много-много лет. Тишь да гладь, будто к западу от Трех Границ не отлавливают зуррагских крестьян странствующие инквизиторы Халдии да не отстреливают заблудших церковников лихие стрелки приграничной обороны.
Здесь святоши не появлялись. Храмы Халда далеко, да и деревень поблизости никаких нет, если не считать ниранского поселка в тридцати-сорока милях к юго-востоку. А враждовать с гарнизоном Халдии незачем. Там такие же солдаты, как и в зуррагском гарнизоне, упивающиеся бездельем да возможностью послужить спустя рукава. Жалованье идет, чего еще надо?
Сигнальные рожки по утрам раздавались лишь со стороны ниранцев, да и те звучали как-то лениво, для проформы, мол, бдят воители, а не вымерли.
Скорее бы настоящая зима… Мороз, солнышко и блестящий снег. Глаза, конечно, будут болеть, но хоть не так уныло на душе.
Всадника, неспешно выехавшего из ниранского леса, Гуга заметил не сразу, да и когда разглядел силуэт сквозь хлопья снега, лишь осуждающе покачал головой. В такую погоду в путь отправится только сумасшедший. Старый Хунор, высушенный годами гарнизонный кашевар, говорил, что у каждого своя правда, но носителей подобной истины часовой понять не мог. Чего в тепле не сидится? Хоть бы коня пожалел!